Дом голосов
Шрифт:
Приемные родители Эмильяна не сделали ничего плохого. Но истинные виновники ушли от ответственности: это-то и мучило Джербера. Они не скрывались под внушающими тревогу масками животных. Родные мать и отец Эмильяна, увы, выступали в своем подлинном обличье.
Психолог вышел в коридор с книгой Ханны Холл, которую отдал секретарю, чтобы тот ее приобщил к делу как доказательство невиновности подследственных. Спросил себя, откуда его пациентка могла узнать о деле Эмильяна. И снова был вынужден признать, что ничего не понимает. Обладает ли Ханна сверхъестественными способностями,
Силясь найти правдоподобное объяснение, он заметил, что неподалеку собралась небольшая толпа.
Обвиняемые стояли в кругу защитников и членов их религиозного братства, которые пришли их поддержать. Как и следовало предполагать, они испытывали облегчение. Вердикт еще не был вынесен, но за успех можно было ручаться. Муж и жена, совсем молодые, пожимали руки, благодарили. Бабушка с дедушкой были явно растроганы. По всей вероятности, эти люди никогда не думали, что окажутся в зале суда, вынужденные защищаться перед лицом позорящего их обвинения. Но, видя их объятия, Джербер невольно вновь пожалел бедного Эмильяна, упустившего свой шанс обрести семью.
— Когда ты думаешь вручить мне окончательное заключение?
Обернувшись, гипнотизер тут же встретился взглядом с Бальди.
— Когда решу, нужно ли еще раз выслушать Эмильяна, — ответил он.
Судья изумилась:
— Ты намереваешься выслушать его еще раз? Но зачем?
— Разве мы не хотим узнать причину, по которой он все это выдумал? — возразил Джербер.
— К сожалению, мы ее уже знаем: она кроется в прошлом ребенка — в тех злоупотреблениях, в том насилии, которым он подвергался в Белоруссии. Эмильян нашел легкий способ отыграться на своей новой семье. Ты слышал его? «Мой полдник всегда такой невкусный», — повторила судья.
— По-вашему, он искал смягчающее обстоятельство? — Джерберу не верилось в это.
— Лжецы, когда их выводишь на чистую воду, склонны сваливать на кого-то вину: даже шестилетние… «Мне не понравился полдник, вот почему я придумал историю с кладовкой».
— Стало быть, вы считаете этого ребенка садистом.
— Нет, — возразила Бальди. — Я считаю его просто ребенком.
Они прервали разговор, поскольку отец Лука в данный момент собрал вокруг себя своих прихожан, чтобы они все вместе помолились за Эмильяна. Люди встали в круг, склонив головы, взявшись за руки и закрыв глаза.
Тогда Джербер и заметил нечто аномальное.
Пока никто не мог ее видеть, на лице приемной матери Эмильяна — довольно приятной женщины — появилась улыбка. Ни облегчение, ни благодарность не отражались в ней. То была удовлетворенная улыбка, которая исчезла, когда женщина вместе со всеми открыла глаза.
Джербер хотел было указать на это Бальди, но не успел: у него в кармане завибрировал мобильник. На дисплее отобразился уже знакомый психологу номер.
— Доктор Уолкер, я ждал вашего звонка вчера. — Пьетро прикинул, что если во Флоренции почти полдень, то в Аделаиде где-то полдесятого вечера. — Помните, вы обещали послать мне по электронной почте аудиозапись первого сеанса гипноза с Ханной
— Вы правы, извините меня. — Голос был взволнованный.
— Что случилось? — спросил Джербер, предчувствуя неприятность.
— Мне очень, очень жаль, — заговорила коллега. — Мне очень жаль, что я вас в это втянула…
15
Что она пыталась ему сказать? Чего «очень жаль» Терезе Уолкер? Во что она его «втянула», о чем она говорит? У Джербера возникло ощущение, будто его водят за нос.
Он стремительно выбежал из здания суда и очутился на улице, точно как в первый раз, когда говорил с австралийским психологом по телефону. В этом вселяющем тревогу дежавю ледяной ветер, задувая из проулков, хлестал в лицо: и сейчас тоже, как тогда, собирался дождь.
— Пожалуйста, успокойтесь и попытайтесь внятно все объяснить, — старался он утихомирить коллегу.
— Я должна была сразу вам сказать, но слишком боялась… Потом вы попросили прислать запись первого сеанса с Ханной, и тогда я поняла, что совершила ошибку.
Джербер по-прежнему оставался в недоумении.
— Вы специально не прислали мне тот файл? Это вы пытаетесь мне сказать?
— Да, — призналась Уолкер. — Но я это сделала из добрых побуждений, поверьте… Когда вы его прослушаете, сразу перезвоните мне: остальное я сообщу на словах.
Что же такого в этой записи? Какую тайну хотела скрыть от него Уолкер? А главное, почему это стало проблемой только сейчас? Нет, здесь что-то другое, почуял Джербер. Что-то очень серьезное. Оставив пока запись в покое, он сосредоточился на этом.
— Хорошо, — согласился он. — Но что вас сейчас так расстроило?
— Мой друг, частный сыщик, закончил собирать данные о нашей пациентке.
Джербер помнил, что Уолкер попросила своего знакомого оказать ей такую услугу, но не ожидал, что обнаружится нечто, внушающее опасение. Как видно, он ошибался.
— В Австралии проживает шесть женщин по имени Ханна Холл, — продолжала психолог. — Но только двоим около тридцати лет… Одна — всемирно известный морской биолог, но я сочла возможным сразу исключить, что она та персона, с которой мы имеем дело.
Джербер с ней согласился.
— И кто вторая?
Тереза Уолкер помолчала, шмыгнула носом: была явно напугана.
— Вторая пару лет назад пыталась среди бела дня похитить новорожденного, забрать его из коляски в городском парке.
Психолог невольно замедлил шаг, пока не остановился совсем.
— Ей это не удалось только потому, что мать подняла крик и обратила ее в бегство.
Пьетро не верил своим ушам.
— Доктор Джербер, вы еще на связи?
— Да… — выдавил из себя психолог: ему было трудно дышать. Сам не зная почему, он был уверен, что на этом история не кончается.
— Через несколько часов полиция добралась до Ханны. Когда агенты вошли в дом, чтобы арестовать ее, они нашли там лопату и маленький деревянный сундучок.
Джербер вдруг почувствовал неодолимую слабость, боялся, что мобильник вот-вот выскользнет у него из руки. Прислонился к стене, согнулся, объятый дрожью, ожидая услышать худшее.