Дом из кожи
Шрифт:
Он очнулся от звука шагов за дверью. Сердце колотилось в груди, готовое взорваться, словно переполненный воздушный шарик. Он прикусил язык и рот наполнился кровью. Горло сдавило удушье. Он снова попытался подняться, но ноги не слушались и он опустился обратно на пол.
Шаги остановились, он услышал, как кто-то присел на веранду, всего в футе от него. Зажглась спичка, понесло сигаретным дымом.
– Грязная работа, - послышался голос Эдди.
– Зато важная, - ответил Паук.
– И сделать её нужно как следует.
Гулливер подавил
Господи, думал он, им же совершенно наплевать. Будто готовят мясо на обед.
Он слышал, как Эдди затянулся и выпустил дым, ну чисто рабочий во время перекура.
– Почему ты разрезал спину именно таким образом?
– спросил Эдди.
Паук работал увлеченно, он резал, бормоча и ругаясь себе под нос. Влажный звук режущего ножа, будто кто-то рубит замороженное мясо, сводил Гулливера с ума.
– Демонстрирую, - ответил Паук, - позвоночник.
– Зачем?
– Поверь мне, - сказал он.
– В моем безумии есть логика.
Гулливер услышал, как Эдди выкинул окурок и присоединился к Пауку, шелестя виниловым плащом. Послышался звон инструментов.
– Ткань крепкая, блин, - ругался Эдди.
– Попробуй секционный нож, - сказал ему Паук. Что-то оторвалось.
– Есть. Передай ножницы, пожалуйста.
– Для следующего раза ножи снова придется точить.
Этот неспешный безобидный разговор продолжался всё время, пока они резали, отрывали или пилили тело. В конце концов, Гулливер перестал обращать на всё это внимание. Ужаснее всего было упоминание "следующего раза". Что за безумные игры они тут устроили? Неужели они и правда собираются делать это каждую ночь?
Нужно вызвать полицию, подумал Гулливер.
Они прекратили резать, до Гулливера донеслись звуки вытираемых рук, звона убираемых ножей, снимаемых плащей.
– Помоги, - сказал Паук.
– За ноги?
– Ага. Так проще будет.
Гулливер не мог ничего с собой поделать. Он выглянул из-за двери. Они привязывали к ногам трупа веревку. Лампа почти погасла, но лунного света оказалось достаточно. Было страшно. Убитые женщины были похожи на куски мяса, со всех сторон свисали куски мышц и сухожилий.
Веревки были завязаны и закреплены, инструменты собраны. Паук застегнул чемодан.
– А с этим, что собираешься делать?
– спросил Эдди.
– Сохраню на обед.
– И как? Вкусно?
– Если правильно приготовить.
– Попробуй маринад, - сказал ему Эдди.
– Отменно получается.
Гулливеру снова захотелось блевануть. Убийство. Расчлененка. Каннибализм. Что за ужасный процесс он запустил, когда познакомил их?
Паук и Эдди тихо переговаривались, смеялись. Они убивали и расчленяли людей без каких-либо сомнений. Подобные люди не допустят чьего-либо вмешательства. И перед убийством они не остановятся. Если Гулливер хотел выбраться отсюда живым, сейчас самое время.
Снова послышался какой-то звук. Они тащили тела к двери.
Беги! Гулливер дернулся, но ноги не слушались. Единственное,
Когда они отошли подальше, Гулливер поднялся на ноги и выбежал во двор. Он осмотрел прилегающие здания и понял, что из этого кровавого театра только один выход - тот, по которому ушли эти двое.
Выбора не было.
Нужно было возвращаться и прятаться где-то в здании, пока они не уйдут.
Он медленно, осторожно, чтобы не услышали, пробрался по коридору в главное здание. На кону стояла его жизнь, к тому же Гулливер никогда не был храбрецом. Однако если он будет осторожен и при определенной удаче...
Он дошел до конца коридора и открыл дверь. В глаза ударил ослепительный свет.
Но это было ещё не всё.
Перед ним спиной друг к другу висели женщины. Одна была подвешена за ноги, другая за шею. Гулливер замер, глядя на них, голова его закружилась. Ему в нос ударил запах крови и сырого мяса. Женщины были вскрыты очень аккуратно, от паха до груди. Большая часть органов была вынута, во все стороны торчали оголенные кости. Их гениталии были удалены, вместо них зияли дыры. Их лица ухмылялись кровавыми страшными улыбками.
Рядом, освещая весь этот ужас, висела лампа. Кожа женщин была прибита к стене.
Во всём этом безумии было какое-то совершенство. Трупы были не просто растерзаны полным гнева и похоти маньяком, они были тщательно разрезаны и... разобраны. Во всём этом была какая-то совершенно безумная, но четкая методика.
Гулливер упал на колени перед ними, будто язычник перед ликами древних богов.
– Ну и кто здесь?
– поинтересовался Эдди. В его голосе не было ни капельки удивления.
– Гулливер собственной персоной.
Он не мог даже взглянуть на них.
– Мелкий пиздюк за нами шпионил.
– Да?
– обратился к нему Эдди.
– Это так, Гулли? Подглядывал за нами?
Паук расстегнул защелки на чемодане.
– Мне его выпотрошить?
Гулливер поднял взгляд. Он выглядел самым свихнувшимся человеком, каких только встречал Эдди.
– Мне кажется, ты допустил смертельную ошибку, - произнес Эдди.
– Нам пока не нужно, чтобы кто-то об этом знал.
Гулливер, не моргая, смотрел на него.
– Мясники, - пробормотал он.
– Давай его грохнем, - сказал Паук.
Эдди помотал головой. Он выглядел не злым, скорее, смущенным.
– Что же делать, - тихо произнес он.
– Если отпустим этого мелкого пидора, он тут же ломанется в полицию и нас сдаст. Ты же понимаешь. Вариантов нет.
– Ты именно так и сделаешь?
– спросил у Гулливера Эдди.
– Ты предашь нас?
– Ну, разумеется. Грязный педрила нам всё поломает, - сказал Паук.
– Давай, его четвертуем.