Дом корней и руин
Шрифт:
– Вы правы, – ответила я, но невольно спросила себя, не поврежден ли ее рассудок в связи с почтенным возрастом. Одна из моих теть страдала от такого недуга. Моим кузинам то и дело приходилось напоминать ей, где и на каком этапе своей жизни она находится. Порой она переставала их узнавать, и тогда они рассказывали ей о себе. Жаль, если Маргарита тоже испытывает нечто подобное. – Я приехала в Шонтилаль сегодня вечером.
Она поджала губы и покосилась на меня с нескрываемым презрением.
– Тогда какого черта ты
– Я… Мне… Прошу прощения, леди… Мадам Лоран… Я…
– Если бы мне нужна была помощь по дому, я могла бы нанять тебя сама, но поскольку я не… – Она чванливо приподнялась – настолько, насколько допускал тесный корсет, – и отвернулась.
– Мама, Верити Фавмант не просто…
Она нахмурилась.
– Ты сказал «Фавмант», Жерар? Она – одна из дочерей того самого Фавманта?
Герцог кивнул и виновато посмотрел на меня.
– Э-э-э, да, мама. Ее старшая сестра – герцогиня Соле…
– Я знаю, откуда они родом, сынок, – нетерпеливо прервала его Маргарита и вновь оглядела меня – на этот раз с неожиданным интересом.
– Фавмант… Я наслышана о вас. О всех вас, – добавила она и быстро облизнула губы. – М-да… Ну что, Жерар. Ты притащил в мой дом одну из этих проклятых девиц.
10
– Проклятых? – повторила Дофина, бледнея на глазах. Теперь ее накрашенные губы казались алыми, как кровь.
Старуха многозначительно кивнула, и в ее маленьких глазках засверкал огонек триумфа.
– Да-да. Только не рассказывай мне, что никогда не слышала о них. Фавмантова дюжина. Проклятие Фавмантов.
Я откашлялась, чтобы мой голос звучал хоть немного увереннее:
– Это неправда.
– Хочешь сказать, ни одна из твоих сестер не погибла? – спросила Маргарита, смерив меня уничтожающим взглядом. – А отец? А обе матери?
– Это… это были случайности, – обратилась я к Дофине, с ужасом думая, что сейчас она поверит свекрови и меня вышвырнут из этого дома, пока я не навлекла беду на кого-либо из членов семьи. – Цепочка роковых случайностей. Но на самом деле никакого…
– Суп! – объявил лакей, открывая боковую дверь.
В зале тут же появились официанты и поставили перед каждым из нас по серебряному блюду с куполообразной крышкой. Отработанным движением они синхронно подняли крышки, выпустив облачка душистого пара.
Передо мной оказалась тарелка из стекла мятного цвета, украшенная диковинными цветами орхидеи. А в ней, что удивило меня больше всего, – суп с какими-то сливочно-белыми цветочками.
– Суп из цветков руколы, – пояснил Жерар. – Одно из фирменных блюд Рафаэля.
Маргарита прищурилась; она и не собиралась делать вид, что забыла, о чем шел разговор.
– А что до девицы…
– Мама! – гаркнул герцог, заставляя ее замолчать.
– Рафаэль – наш повар, – сказала Дофина,
Казалось, леди Лоран тщательно выбирает выражения, чтобы никто не воспринял всерьез предположения ее свекрови (а может, и ее самой).
– Попробуйте, – обратился ко мне Жерар.
– Вообще… я…
Мне очень хотелось закончить этот разговор, заверить своих покровителей в том, что я не навлеку беду на их дом, но Александр негромко кашлянул, и я тут же замолкла. Бросив на него взгляд, я увидела, как он едва заметно мотнул головой, словно умоляя меня не поднимать больше эту тему.
– Я… я еще никогда не пробовала суп из цветов, – промямлила я.
– Один из моих любимых, – сказал Александр, одарив меня полуулыбкой, и театрально зачерпнул целую ложку супа.
Не могу передать, как я обрадовалась этому маленькому проявлению теплоты с его стороны.
– А это что за цветы? – спросила я, выбрав столовую ложку среди золотых приборов по обеим сторонам от тарелки. Ручка была украшена заостренными листьями и мелкими соцветиями, обрамлявшими огненный знак семьи Лоран.
– Euphorbia marginata, – сказал Жерар. – Молочай окаймленный. В нашей семье каждый герцог выбирает для себя цветок, который будет символизировать его надежды и цели.
– Красивая традиция. А у нас всегда один и тот же осьминог, из поколения в поколение. Вы даже не представляете, сколько щупалец в самых разных видах можно обнаружить в Хаймуре.
От волнения я начинала путаться в словах и, наверное, казалась косноязычной, поэтому я поспешила опустить ложку в суп. Начну есть – хотя бы не буду говорить.
– О… Как вкусно.
Я думала, что суп будет приторно-сладким, с выраженным цветочным вкусом, как будто в рот попали духи, но, к моему удивлению, он оказался густым, соленым и пряным, с нотками перца.
Жерар проглотил очередную порцию супа и промокнул тонкие губы салфеткой.
– Знаете, что означает молочай?
– Не знала, что у цветов есть какое-либо значение. Я думала, они просто для красоты, – призналась я, зачерпнув еще одну ложку.
Жерар разразился громким хохотом, и даже Дофина захихикала, как будто мое невежество оказалось удачной шуткой. Маргарита продолжала буравить меня презрительным взглядом, вяло перемешивая цветы в супе, но так и не попробовав ни ложки. Александр повернулся в кресле и наклонился поближе, перегнувшись через подлокотник, будто хотел завести со мной приватную беседу.
– У цветов есть свой язык.
– Язык? – заинтересованно переспросила я.
– Если бы вы знали их смысл, мы могли бы вести целую беседу, не произнося ни слова. Например, – указал он на букет, стоящий в центре стола, – видите яркие белые цветы сверху? Это звездчатки. Их ставят, чтобы приветствовать гостя.