Дом, который построим мы
Шрифт:
– Господа... Мне кажется, у нас наклевывается контракт.
– Вот как!
– удивился Лукин.
Он уже сторговал себе приличное местечко в одном из банков, и уже воображал себе, как он скажет Веселухе "Спасибо тебе за доверие".
– И что?
– спросил Рябинин жадно.
– Мы что, повезем прибор прямо им? нет, пусть сами приходят! Прибор хрупкий. Пусть приходят сюда. Я не повезу прибор, нет, не повезу...
– Ишак ты отвязный, - нежно сказал Веселуха.
На следующий день они повезли прибор заказчику. Накануне долго торговались
Лукин вел хорошо, но немного резко. Веселуха сидел рядом и непрерывно курил, Рябинин трясся сзади, держа на коленках прибор, как котенка. Вот вдали показались огни завода-заказчика. Их встретил главный инженер. Веселуха взмахом руки пригласил Лукина и Рябинина: те аккуратно внесли прибор и поставили его на стол.
– Ой, какой маленький!
– умилились лаборантки.
– Спектрометры обычно у-у-у!
– Двадцать четыре килограмма, - сказал Рябинин смущенно.
– А обеспечение ему какое?
– поинтересовались программисты.
– Обычный ПК, - пожал плечами Рябинин.
Он стеснялся, но Лукин задал тон:
– Без разрушения и порчи образца!
– вскричал он.
– Погрешность до пятого знака по всем элементам!
– подхватил Рябинин.
– Сто анализов в сутки!
– Прост до неприличия!
– Работать может даже обезьяна!
Так они распинались; характеристики у прибора были и впрямь исключительные, поверить такому всегда трудно: не обманывают ли нас? Народ переглянулся; тогда к столу вышел главный инженер, хлопнул по крышке прибора ладонью (Рябинин вздрогнул) и спросил веско, глядя Веселухе в глаза:
– Хорошо, а на Западе - сколько стоит такой прибор?
Народ затаил дыхание. Ян Веселуха вежливо ответил:
– Наш прибор не имеет аналогов ни в России, ни на Западе...
Все выдохнули и посмотрели на прибор с благоговением, а главный инженер, не желая показаться лохом, проворчал:
– Это все лирика, а вы продемонстрируйте, как он работает! Может, он и не работает вовсе.
Рябинин, волнуясь, поставил образец в кювету и начал анализ.
Прибор мигнул, тихо пискнул и анализировать не стал.
– Что это он у вас, сломался, что ли?
– Да, ежкин кот, - спроста сказал Рябинин в сердцах.
Ситуация назревала очень смешная, и уже кое-кто начал улыбаться, но Веселуха не дал ситуации созреть:
– Да!
– вскричал он вдохновенно.
– Прибор сломался. Если бы этого не произошло, вы бы много потеряли! А так у вас имеется редкая возможность понаблюдать, как мы на ходу вносим доработки в его технические характеристики!
– Работа над ним ведется непрерывно, - подключился Лукин.
– Он становится все лучше и лучше!
Рябинин засунул руку в недра прибора и что-то там подкрутил: прибор согласно моргнул, пискнул и начал анализ. Рябинин засветился, как горный гном с самоцветами. Прибор был продан.
Острый снег сваливался в круглые сугробы; он лежал на каждой веточке, на всех мелких подробностях округи: на завитушках Расстрелли, на колоннах Росси, на младенцах, ангелах и демонах. Два бомжа тащили картонную коробку в пункт приема; в конце узкого длинного двора, перед кирпичным забором, махал голыми ветвями обтрепанный тополь.
– Вот - наша резиденция, - сказал Веселуха.
Шаги отдавались эхом в пустых помещениях, оклеенных белой бумагой.
– На берегу пустынных волн, - сказал Лукин.
– Зато на окнах забрала железные, - заступился Веселуха.
– Перестройка, - отозвался Рябинин из угла.
– Чего?
– Перестройка, говорю, - сказал Рябинин.
– Журналы восемьдесят девятого - девяносто третьего. Кто-то свалил.
– Пусть лежат, есть не просят, - указал Лукин.
– С налогами хуже.
– Да ну, налоги, - махнул рукой Веселуха.
– Налогов мы вообще платить не будем.
– Это как, интересно?
– подбоченился Лукин.
– Сами говорили - без схем!
– А тут никаких схем и не надо, - ответил Веселуха.
– Я же временем занимаюсь. Ну, создадим на нашем участке поле того времени, когда были маленькие налоги.
– Да когда ж они были маленькие?
– резонно возразил Лукин.
– И как это налоговой объяснить? они же не физики.
Трубы играли над Петербургом в миг, когда Веселуха вынес из здания с башнями лист, усеянный подписями и печатями. Все было составлено самодержавно. Остальные могли быть сколь угодно крепкими парнями, но хозяином становился Веселуха, и, по сути, только он, хотя по форме весь этот торт назывался ЗАО НПО "Амарант".
– А логотип? Какой у нас будет логотип?
– Это очень важно.
– Вот такой.
– Это гробик?
– Это кристалл!
– А я такой хотел, смотрите.
– Это глисты?
– Это рентгеновские лучи!!!
Когда проспались, поднимался серый день, снег таял, а второго прибора, законченного три дня назад, на столе не было.
– Черт, - проскрипел Веселуха, хватаясь за голову, - его же уже Кириши купили. Что мы им скажем?
– Что его украли.
– А может, это они его вчера забрали?
– Нам нельзя много пить, - сказал Рябинин мрачно.
– Нельзя много пить за начало работы. Вот, например, в моей родной деревне однажды мужики начали строить дом. Накопили на цемент. Причем долго копили, год. Потом купили этот цемент, разгрузили его, жидкий, около ямы под фундамент, и решили на радостях выпить. Хе-хе.
Веселуха откинулся назад, но забыл, что там, сзади. А сзади что-то было вроде пружинки, отчего на дворе стемнело, как в ящике. Край родимый погрузился во мрак, только лаяли собаки, даже машины на Гороховой притихли и не ехали. Небо в окне, перегороженным железным забралом, было полуобморочного цвета: красноватого, сиреневого, местами почти белого - и это была ночь. Внизу было темно, каркали вороны, проносясь низко над снегом.