Дом Крови

Кин Михаил

— Калман. — Зычно гаркнул он своего мага, продолжая меня разглядывать. — Посмотри, он же настоящий?

Маг подошел и нахмурив брови начал вертеть амулет. То поднося его ко мне, то снова убирая. Чем больше рассматривал, тем больше хмурился, выдав свой вердикт.

— Похоже настоящий, я просто не видел раньше настоящей лицензии.

Герцоги переглянулись, и содрав с меня остальные амулеты начали их тоже разглядывать, там были те, что снял с трупа Мориса, и самая дорогая для меня вещь — простенький серебряная побрякушка с портретом Карлотты.

—

Вы притащили ко мне в дом убийцу! — в глазах Эниса вспыхнула искра чистейшего гнева. Мгновение мне казалось, что вот сейчас он схватится за свою витую шпагу у себя на поясе. Это открыто читалось у него на лице. — И вы еще будете говорить, что это не так?! В пыточную его, но не убивать! Он мне еще нужен.

— Но сир, — начал было Густав, — он же сына моего убил, вы обещали.

— И ты его получишь, но чуть позже, пока он нужен, посмотрите его вещи, он пришел с набитыми сумками. Может еще что у него там есть, Арон, займись. А это что? — Энис открыл мой амулет с портретом Карлотты, — надо же, мелкий ублюдок из черни влюблен. Да еще похоже в сестричку вон того, — указав пальцем на Кассиана, сдав меня с потрохами.

Что было дальше, я плохо помню, на меня обрушился кулак Густава, выключая сознание.

Глава 5

Прошлое — это написанный Судьбой роман, в котором сплетаются извечные темы: любовь и даруемое ею счастье, ненависть и ее узники, человеческая душа и ее цена. Мы формируем ткань повествования словно стяжками, своими каждодневными решениями, не подозревая, как они отразятся на главной сюжетной линии. В тот момент, пребывая в бессознательном состоянии висел, рассматривая словно фильм прокрученный в памяти, мое прошлое, все хорошее и плохое, что было, все что привело меня сюда.

В лицо мне плеснули ледяной воды, вырывая из воспоминаний, и тьма сменилась слепящей белизной.

Отплевываясь, я рывком головы убрал мокрые, отросшие волосы, что падали мне на лицо спутанной мокрой вуалью. Череп гудел от боли, а по коже словно бегали ледяные блохи. Кругом были холодные каменные стены сложенные из крупных блоков; судя по звукам, очнулся я под землей. Из стропил на потолке торчали железные крючья, а из-за двери слышались грубые и чужие голоса.

Это явно была не тюремная камера. Скорее всего, каземат при замке, старый мясной погреб.

А вот вместо мяса был я.

Я, полностью нагой висел в кандалах на одном из крюков в потолке, едва касаясь напольных плит кончиками пальцев. Очнувшись, я проглотил ком в горле. В живот будто битого стекла натолкали. Но я был не один, снизу жидкой тьмой клубилась моя вечная спутница Полночь, пожирая страх. Рядом стоял мужик с голым торсом и в мясницком фартуке с пустым ведром, он видно и плеснул в меня воды. В комнате так же были оба герцога, видно им очень интересно стало. И кто-то еще был у меня за спиной. А за дверью слышались грубые голоса и вскрики, похоже кого-то рядом тоже пытают.

Я огляделся, слева стоял длинный

стол, полный разнообразных пыточных инструментов. Разогретая жаровня и тазик с водой. Все это мне знакомо, подумал я.

— Все что нужно для веселого время препровождения. — Прохрипел я.

Герцог Савар, сидел на стуле у дальней стены, он глубоко затянулся своей трубкой и выпустив две струи через нос тупым, как старое железо, тоном сказал:

— Ты будешь отвечать на вопросы.

— А иначе что? Пытать будете?

Бенуа подошел ко мне вплотную. Жирное пузо выпирало из рубашки. Он был весь потный, и пот блестел, отражаясь от пламени в свечах.

— Ты будешь обращаться к нам ваша светлость, грязная мразь.

Я прошептал неразборчиво, чтобы он еще ближе подошел. И с размаху врезал ему лбом в нос. Так, что у него слезы брызнули из глаз и от отшатнулся, вскрикнув.

— Пошел ты, жирный урод, твой вонючий титул стоит дешевле чем куча дерьма. Хрен что я вам расскажу.

Бенуа зашелся в порыве ярости и ударил с размаха. Я лишь захохотал безумным смехом извиваясь на цепях. Все равно они будут меня пытать, ничего я им не скажу. Савар старший видя все это сморщился, и остановил Бенуа. Бросив мужику в фартуке:

— Обработайте его, чтобы он к утру стал разговорчивым, но не убивать, или сами на этом крюке окажитесь. Я к тебе обращаюсь, Лили.

— Да, ми донн, — сзади раздался недовольный девичий голос, — я все поняла.

— Он меня ударил, мерзкая тварь. — Возмущался Бенуа держась за разбитый нос, когда его увели из погреба.

Спиной я почувствовал прикосновение, мягкое как шелк, выше названная Лили кончиками пальцев дотронувшись обошла, встав чтобы я ее видел. Это оказалась та самая лучница с голубыми глазами и русыми косичками. Она изобразила мрачную, жестокую улыбку, схватив меня за подбородок и прошипела так, словно змея яд во рту катала:

— Ты убил моего жениха, за это я вырежу тебе яйца и подарю той, что на том портрете.

— Стрелять сначала научись, на зайчиках что ли потренируйся.

На что она ударила мне хуком с размаху, бить она явно умела лучше, чем Бенуа, хоть и весила втрое меньше. Но я все равно не удержался, чтобы не поддеть ее:

— И бьешь ты так же как и стреляешь, дерьмово.

От гнева ее затрясло, она с трудом сдерживалась, будь ее воля, она бы меня на пласты порезала. Но тут рядом встал мужик в фартуке.

— Лили, успокойся, он тебя провоцирует. Если прибьешь его сейчас, Савар с тебя шкуру спустит. Иди лучше выпей что-нибудь и успокойся, я сам с ним поработаю. Он у меня запоет.

— Нет, — скрипнув зубами она покачала головой, — я сама. Я задолжала ему боль.

Она медленно зашла мне за спину и сзади заскрипела кожа, что-то в воздухе щёлкнуло.

–…Держись Дарий…

Я ахнул от боли и выгнулся, натягивая кандалы когда хлыст с металлическими кончиками обжигающей полосой прошелся по и так изуродованной спине.