Дом Монтеану. Том 2

Мур Лина

Не собираюсь верить ему снова. Нет. Не поддамся.

— Никто не думает о тебе? А тот факт, что я не вколол тебе сыворотку, ни о чём тебе не говорит? Или тот факт, что я постоянно избегаю острых углов в твоём наказании за слова, которые ты постоянно говоришь мне, унижаешь и оскорбляешь меня, а я маневрирую между требованиями наказать тебя и обещаниями всё урегулировать? Ты думаешь, что тебе сложно? Тебе сложно? Да ты ни черта не знаешь, что такое на самом деле сложно.

— Да пошёл ты. Я…

— Опять «я». Снова у тебя «я». Ты ни разу не подумала обо мне. Ты хочешь и требуешь, чтобы я защищал тебя, что постоянно и делаю, но ни разу не подумала обо мне и о том, как отразятся на мне твои слова, поступки и истерики. Ты подставила меня сегодня. Ты должна была молчать до утра под действием сыворотки, а ты подставила меня. Ты посеяла подозрения на мой счёт в головах Радимила и Соломона. А эти ублюдки только и ждут любой возможности, чтобы

уничтожить меня. Это тебе сложно? Да ни черта тебе не сложно. Ты ни о ком не думаешь, кроме себя. А я вот думаю о тебе. Я постоянно думаю о тебе, а ты только и делаешь, что вставляешь мне палки в колёса. Саботируешь. Нарушаешь весь ход событий. Лезешь. Говоришь свои гадкие слова. Господи, всё. Я ухожу. Иначе я просто придушу тебя, — дёрнув головой, Томас направляется мимо меня, но я упрямо тяну свою руку. Мои пальцы едва касаются ткани его рубашки, и это словно становится для него точкой невозврата.

— Не прикасайся ко мне! — орёт он, сверкая яростью в глазах. — Не трогай меня! Больше не трогай меня! Каждое грёбаное прикосновение ко мне, даёт мне надежду, а потом ты ловко забираешь её, выставляя меня ублюдком! Да, я ублюдок, ты довольна? Я жалкий, ты довольна? Я насильник, ты довольна? Всё, я признался, но не трогай больше меня! Не трогай!

Его тело трясёт так очевидно, что я замираю в ужасе.

— Ты ни разу не подумала обо мне! Ни разу! Никогда обо мне никто не думал! Я всегда был средством достижения цели! Постоянно! Никто не задумывался о моих чувствах! А я живой! У меня есть чувства, но нет, все почему-то решили, что я со всем справлюсь и всё вынесу, сожру любое дерьмо, которым вы меня напичкаете! Хватит! Мне тоже больно! Мне больно, потому что я всю свою жизнь один! У меня никого нет рядом! Никого! Никогда не было! Все только пользовались мной, как и ты! Ты тоже пользовалась мной, когда тебе было удобно! Так легко раздеться и предложить себя, заставить меня переспать с тобой, а я что, робот? У меня нет чувств? Ко мне нельзя относиться нормально, как к живому существу, а не как к мясу, на которое вы все пускаете слюнки? Да мне это всё к чёрту не сдалось! Мне это никогда не было нужно! Я влез в это дерьмо, потому что хотел отомстить Русо, а не тебе! Только ему, а он сдох! Я спрятался и никого же не трогал! Так почему вы отыскали меня и решили, что будет весело манипулировать мной, словно так можно и будто это нормально?! Думаешь, тебе больно? Ты ни хрена не знаешь о боли! — Томас с силой бьёт себя в грудь, ломая свои же рёбра, что его даже шатает.

Я вздрагиваю от той силы, с которой он причинил себе боль. Он с ума сошёл?

— Ты не знаешь… ничего не знаешь о боли. Меня втянули в это против моей воли. Да, я мог отказаться, но подумал, что должен нести ответственность за то, что сотворил мой отец. Должен, а потом это всё стало таким безумным и сложным. Я оказался в эпицентре тайфуна и закрывал тебя собой. Собой… я же закрывал. Я защищал тебя, хотя не планировал. Ты хоть знаешь, как это сложно взвешивать каждый звук, даже своё сердцебиение, чтобы никто не догадался, как я люблю тебя? Да и за что я люблю тебя, а? Я не знаю! Не знаю, это чёртово проклятье, потому что ты эгоистичная и избалованная девчонка! А я из кожи вон лез, чтобы спасти твоего Стана, ведь я обещал тебе! Я обещал! И я сдержал своё обещание! А что сделала ты? Ты всё разрушила! Ты и меня разрушаешь постоянно! Меня! — Томас делает шаг ко мне, а потом словно тушуется и отходит, мотая головой.

— Обо мне никто не подумал. И никогда не думал. Ни Русо, который обманывал меня, убеждая в том, что я ему дорог. Ни ты. И вы так похожи. Ты и Русо. Так похожи. Я доверял вам обоим. Я думал, что между нами была связь, особая связь… я же любил его, как отца. Мой отец пользовался мной открыто, Русо же умело управлял мной, как и ты. Вы оба уверяли меня, что я хорош для вас, и имею право на жизнь среди вас, что я ничем не отличаюсь от других, и меня могут полюбить. Но всё было ложью. Это был просто способ, чтобы воспользоваться мной, ведь я не заслужил человеческого отношения. И это я должен говорить о том, что Монтеану разрушили меня и подорвали моё доверие. Но я же надеялся… такой идиот. Такой идиот. Я надеялся, что дал тебе так много, чтобы ты могла вспомнить мои слова, меня… Чтобы ты поверила мне и… была рядом, когда мне плохо. Я был рядом. Я старался быть рядом с тобой каждую свободную минуту и думал, что ты другая. А я был один. Всегда один. Всегда защищаюсь от боли. Всегда кого-то спасаю. Всегда кому-то помогаю. А я? Неужели, я не заслужил хотя бы небольшой помощи от тебя? Не заслужил хотя бы капли доверия, ведь всё это я делаю… ищу варианты… чтобы спасти тебя. Зачем мне это надо? Думаешь, что я бы не смог стать королём без тебя? Да я бы справился с любым нападением. Я заставил всех думать, что ты нам необходима настолько, что без тебя им даже дышать нельзя. Я вложил в их головы то, что мне было нужно, а ты… никогда обо мне не думала. И знаешь, — Томас поворачивает ко мне голову, и

я замечаю, как из его глаза выкатывается слеза и капает вниз.

— Ты была права. Права, когда сказала, что я ищу любовь. Я так хочу любви. Я был лишён её всю свою жизнь. Потому что в первую очередь все видят во мне лишь способ обрести власть и силу, а в последнюю просто мужчину. Никому нет дела до моих чувств. И когда я встретил тебя, то внутри меня всё озарилось надеждой, что ты другая, и у нас всё получится. Но я снова ошибся в Монтеану. Я снова обманул себя. Четыре часа… всего четыре часа, а ты даже их не смогла подарить мне, чтобы я мог спокойно отправить тебя наверх и проследить за тем, как они отключатся, и я приду сюда. Сюда, в нашу спальню, чтобы быть с тобой, любить тебя, увидеть улыбку на твоём лице и поцеловать её. Я же любил… я же любил, — его голос садится до шёпота, а глаза угасают.

Я не могу шелохнуться. Кажется, что я только сейчас что-то начинаю осознавать. Я никогда не видела, чтобы вампир был настолько искренним в своей слабости.

— Я же любил тебя, понимаешь? Просто любил и ничего не просил взамен. Любил. Да, я поступал плохо, но порой это необходимо, чтобы защитить тех, кого любишь. Надо врать. Надо быть жестоким. Почему-то в этом мире жестокость и холодность ценятся намного выше, чем искренность и доброта. Почему-то все, люди и вампиры, выбирают подчинение, а не жизнь в мире. Я любил… любил. И я думал, что ты не похожа на Русо, как я не похож на своего отца. Я другой. Я прошёл через многое и никого не трогал. Я пережил достаточно боли, чтобы знать, что не хотел бы такого для тебя. Я надеялся… я говорил, что выбрал сторону и был собой. А это оказалось лишним, потому что я, кажется, только сейчас увидел, что тебе плевать. Ты никогда не доверяла мне. Ты не хотела мне доверять, и что бы я ни сделал, каким бы ни был, сколько бы усилий ни приложил, я никогда не буду тем, кому ты начнёшь доверять. А я один, понимаешь? Один. Всегда один. Один. Я разрабатываю планы. Я маневрирую между Соломоном и Радимилом, ищу миллион вариантов, чтобы вытащить тебя и дать тебе власть, а ты… ты… плюёшь мне в лицо. Ты же могла не делать мне так больно… так больно. Ты знаешь меня, поэтому тебе легко сделать мне больно. Что и доказывает, что ты безразлична ко мне. Господи, да ты же идеальная королева. Такая, какую хотел бы видеть Русо. Ты это он, и это больно. Больно смотреть в твои глаза и видеть его. Снова слышать его голос и осознавать, что я снова попал в ту же ловушку. Это больно. И да, я раненый. Сломленный. Одинокий. Брошенный. Нелюбимый, — Томас прикрывает глаза, и по его щекам текут слёзы. Его севший от эмоций голос скручивает с силой моё сердце.

— Я больше не могу. Я так устал каждую минуту быть начеку. Не спать днями, ждать возможности пойти и спасти тебя, напоить своей кровью, прикоснуться к тебе. И снова быть плохим. Думаешь, это легко? Нет. Нелегко. Это сложно. Я под постоянным вниманием. За мной все следят. И я обязан быть жестоким. Таким, каким меня учил быть Русо. Удивительно, насколько вы все прогнили, и я вместе с вами. Я просто устал, — он открывает глаза, и в них ничего нет, даже искры хотя бы злости. В них просто пустота, словно он сдался.

— Томас, — шепчу я, смаргивая слёзы.

— Нет, — он слабо качает головой и натягивает странную, болезненно-сумасшедшую улыбку. — Нет. Не надо. Не надо ничего больше говорить. Ты могла сказать это раньше, но не сейчас. Мне безразлично, что будет дальше. Безразлично, поэтому я и сказал всё. Я больше не собираюсь бороться, у меня нет сил и причин. Я думал, что ты меня любишь. Хотя бы немного. Чуть-чуть. Я думал, что у нас есть связь, но, видимо, обманывал себя, да? Ты тоже использовала меня, как вещь, чтобы поиграть со мной. Я живой, Флорина. Я тоже живой, но нравлюсь всем, когда мёртвый. Не смей… нет, не трогай меня и не говори со мной. Хватит. Я устал. Я так сильно устал. И я даю тебе шанс уйти. Они не очнутся до утра, поэтому собери свои вещи и уходи. Создай армию и нападай. Я не буду защищаться.

Он проходит мимо меня, но я всё же касаюсь ладонью его спины.

— Нет! Пожалуйста, нет! — выкрикивает он. — Нет! Ты обжигаешь меня своими прикосновениями! Нет! Мне уже достаточно чувства вины за всё, что я сделал! Я ненавижу себя, ты это хочешь услышать? Я ненавижу себя! А я просто хотел жить! Нормально жить, но из-за тебя я здесь! Я вижу твоё будущее и ненавижу себя за то, что я такой урод! Нет! Не трогай меня! Не смотри на меня! Не жалей меня! Нет! Я выживу! Снова выживу! Я встану или упаду, тебя это больше не касается! Нет! Я не просил о многом, всего четыре часа… четыре, мать их, часа твоего послушания! Четыре! Ты разрушила меня! Ты добила меня! А я спасал тебя, защищал… я ошибся, поэтому не трогай меня! Тронешь, и я развалюсь на части, но не могу позволить случиться этому сейчас. Я должен… должен хотя бы ещё немного пожить, чтобы окончательно сдаться. Теперь я должен жить ради себя. Потому что ради себя я никогда и ничего не делал. Не трогай меня. Дай мне немного подышать жизнью. Я хочу пожить хотя бы ещё пару суток. Не трогай…