Дом на берегу ночи
Шрифт:
Я был поражен, как много Татьяна рассказывала о своей подруге, в связи с деньгами. Получалось, что Лика была просто помешана на деньгах, что она шантажировала Власова их связью, понимая, какой срок ему светит за отношения с несовершеннолетней. Если бы их роман открылся, то Власов потерял бы не только вес в обществе, но, повторяю, ему реально грозил большой срок!
Поскольку все как-то закрутилось вокруг Лики и единственным человеком, который знал ее хорошо, была Татьяна Евсеева, которую мы задержали, подозревая в убийстве, я должен был узнать ее мнение относительно возможности побега Лики с неким Виктором. Так
Кстати, о Викторе. Его фамилия Ванеев. Мы разыскали его. На самом деле, очень неприятный тип. Скользкий такой, чувствуется, что человек с гнильцой. Надо сказать, все то, что мы ранее слышали о нем, полностью подтвердилось. Он сошелся с женщиной, владелицей молочного комбината, молодой и очень симпатичной вдовушкой, Александрой Пономарь, поселился в ее загородном доме, и мы застали его за тем, как он, сидя в плетеном кресле с видом помещика, указывает садовнику, как подстригать кусты… Очень хорошо устроился этот Виктор, выглядит очень ухоженным и довольным. Вот только увидев нас, занервничал, признался в том, что действительно был знаком с Ольгой Черешневой, но шапочно, что она работала пианисткой в ресторане «Русская тройка», и он провожал ее иногда, она предлагала ему зайти на чашку чая. Он знал, что она живет с младшей сестрой, ее звали Лика, она была в то время школьницей, что у нее, по словам Ольги, был несносный характер, и что Ольга сразу его предупредила, что жить вместе не получится. Да, у него было желание жениться на Ольге, она очень достойная молодая женщина, красивая, умная, но Виктору в ту пору некуда было ее привести, он как раз продал свою квартиру, чтобы заплатить за дорогую операцию другой женщине, с которой его связывали романтические отношения… Короче, понес очередной бред, стараясь выставить себя жертвой роковых обстоятельств.
Но одно мы выяснили точно, правда, не от самого Ванеева, а от его бывшей сожительницы — Розы Хусаиновой, той самой, у которой он обманом вытянул деньги. Дело в том, что она все эти годы следила за ним, звонила ему, пыталась вернуть свои деньги, преследовала его, а потом ее преследования стали носить другой характер, она захотела его вернуть…
— Андрей, как много ты успел сделать! — удивилась Римма.
— Да нет, с Хусаиновой встречался мой помощник. Он еще сказал, что Роза, кажется, очень темпераментная женщина, к тому же не бедная, а потому, все еще продолжая испытывать к Ванееву определенные чувства и желания, простила ему денежный долг. Звонила ему постоянно, назначала свидания…
— Она сама обо всем этом рассказала?
— Да. Виталя, так зовут моего помощника, сказал, что она очень приятная в общении женщина, красивая и, видать, незлопамятная, добрая. Да, она слышала, что Лика, сестра Ольги Черешневой, с которой встречался Ванеев, пропала, и что люди сплетничают, будто она сбежала с Виктором, но это не так. Она предположила, что Лика ушла из дома, от сестры, с которой у нее, со слов Виктора, не сложились отношения. Что у Лики — трудный характер, она знает это от своей подруги, работающей завучем в школе, где училась Лика. Лика много занятий пропускала, не хотела учиться и была вообще трудным ребенком.
— Что ж, — заметила Римма, — она хотя бы не знает о связи Лики с Власовым. А это свидетельствует о том, что Власов со всей тщательностью и осторожностью организовывал свои встречи с Ликой.
— А что с трупом? Вы его нашли? — спросила Маша. — Пахомов должен был вам показать место, где Федор его закопал… Господи, вот даже язык не поворачивается произнести эти слова…
— Никиту срочно вызвали в администрацию, он завтра покажет, мы и рабочих возьмем с лопатами…
В это самое время послышался звук открываемой двери, раздались быстрые, решительные шаги, и в кухню вошел, сияя широкой белозубой улыбкой, Федор!
— Ага! Вот вы где! — Он, бодрый, счастливый в белой рубашке, бросился к оторопевшей Маше и сжал ее в своих объятиях. — А я все думаю, и куда это ты запропастилась? Может, думаю, кто заболел, и вы тут что-то от меня скрываете? Но я ужасно рад, что все живы и здоровы…
Он протянул руку Андрею.
— Федор Морозов!
— Андрей Борисов! — привстав, немало удивленный внезапным появлением человека, имя которого было произнесено минуту назад, представился Андрей.
— Что-то мне ваше лицо кажется знакомым… Мы виделись? Вы не тот ли Андрей, который много лет тому назад выменял у Костика Сапрыкина морской кортик?
— Кортик? У Сапрыкина?.. Федор… Ну, точно! Где это было? — Он тоже оживился, даже встал, разглядывая Федора, того самого Федора, которого он как бы уже записал в убийцы, а сейчас вдруг узнал в нем свидетеля одной из самых своих ошеломительных, удачных детских сделок!
— Как где? На мосту, у Лосиного пятачка, ты принес Костику пять сигар!
— Ну, точно! Рад встрече, честное слово!
Маша с недоверием смотрела на Борисова, его оттаявшее, ставшее даже немного детским, лицо и спрашивала себя, искренен ли он или же разыгрывает какую-то свою психологическую партию.
— Вы не представляете себе, как мне дорог этот кортик! Первый в моей коллекции! Даже сейчас, когда я смотрю на него, испытываю трепет, хотя у меня есть и более дорогие и интересные кортики… Но для меня тогдашнего, мальчишки, этот кортик был просто фантастическим, невероятным!
Глаза коллекционера блестели, мысленно он перешел, наверное, к созерцанию своих сокровищ испытывая к ним нежность куда большую (подумалось Римме), чем к своей жене Ирине, возвращавшейся из своего ресторана полуживой от усталости и с трудом смывающей с себя под душем запахи кухни.
Все четверо осмысливали ситуацию. И только мысли и чувства Федора были светлыми, радостными от встречи с невестой. Все остальные испытывали чувство, похожее на предательство. Ведь они записали его в убийцы!
— Федор, иди мой руки и присаживайся к столу! — вдруг опомнилась хозяйка, и когда Федор вышел, принялась суетиться, достала тарелку, налила туда грибной лапши. — Маша, пододвинь ему сметану… Вот, увидела его, ну просто как привидение… — прошептала она. — Что будем делать, а, Маш?
— Скажем правду, — ответила Маша. Она заметно побледнела. — Можете представить себе, что испытываю сейчас я?!
Вернулся Федор. Потянул носом:
— Супчик! Как же я давно не ел домашнего! С тех пор как ты уехала, Маша, ел одни пельмени да творожную запеканку в кафе рядом с моей клиникой…