Дом на краю темноты
Шрифт:
Мне помогала Эльза Дитмер, которая жила в коттедже за воротами, не занятом Хиббсом и его женой. Как ее мать, а до этого бабушка, она зарабатывала уборкой домов, включая и Бейнберри Холл. И хоть мы с Джесс и не могли позволить себе нанять ее на полную ставку, мы с радостью оплатили ей пару дней, чтобы она помогла нам въехать.
Эльза была крепкой женщиной лет сорока с мягким голосом и широким, дружелюбным лицом. Она принесла подарок на новоселье – буханку хлеба и деревянный коробок с солью.
– Это
Пока мы работали, она почти не говорила, только если я к ней обращался. Когда Джесс прошла через кухню в облаке дыма шалфея, я сказал:
– Уверяю вас, мы не всегда такие странные. Вы, наверное, считаете нас самыми суеверными людьми на земле.
– Вовсе нет. Там, откуда родом моя семья, все суеверные, – Эльза подняла десертную тарелку, которую только-только развернула из газеты. – Были бы мы в Германии, я бы должна была ее разбить. Осколки приносят удачу. Так говорят приметы.
– И что, приносят?
– По своему опыту не скажу, – она задумчиво улыбнулась. – Возможно, я разбила недостаточно тарелок.
Эльза осторожно поставила тарелку на стол. Когда она это сделала, я заметил обручальное кольцо на ее правом безымянном пальце. Ей едва за сорок, а она уже вдова.
– Возьмите ее обратно, – сказал я, а потом быстро развернул такую же тарелку и чокнулся ей с тарелкой Эльзы. – Ну что?
– Я не могу, – сказала она, слегка покраснев. – Это же такие красивые тарелки.
Они действительно были красивыми. И их было много. От двух разбитых ничего не будет.
– Оно того стоит, если они принесут хоть немного удачи этому месту.
Эльза Дитмер неохотно согласилась. Мы вместе бросили тарелки на пол, и они разлетелись на мелкие кусочки.
– Я уже чувствую себя счастливым, – сказал я, взяв щетку и совок, и начал подметать осколки. – По крайней мере счастливее, чем Кертис Карвер.
Улыбка на лице Эльзы померкла.
– Простите, – сказал я. – Это было жестоко с моей стороны. Вы, наверное, их знали.
– Да, немного, – сказала Эльза, кивнув. – Я здесь прибиралась, когда им это было нужно.
– А какими они были?
– Сначала они казались счастливыми. Дружелюбными.
– А Кертис Карвер? Он был?..
Я замолчал, тщательно подбирая слова. Эльза Дитмер знала этого человека. Возможно, он ей даже нравился, и я не хотел ее обидеть. Я удивился, когда она закончила фразу за меня.
– Монстром? – спросила она с нескрываемой злобой. – А кем еще он может быть? Человек, способный сотворить такое со своим ребенком – с любым ребенком – и есть монстр. Но он очень хорошо умел это скрывать. По крайней мере сначала.
Как послушный муж, которым я пытался быть, я хотел проигнорировать это замечание. В конце концов, я обещал Джесс не тащить прошлое в настоящее.
– Что случилось? – спросил я, говоря тихо на тот случай, если Джесс пряталась где-то за клубами дыма.
– Он изменился, – сказала Эльза. – А может, он всегда был таким и мне просто потребовалось время, чтобы это рассмотреть. Но вначале он был очень милым. Очаровательным. Потом, когда я видела его в последний раз, он явно нервничал. Боялся. Он даже выглядел по-другому. Усталый и очень бледный. Тогда я думала, что это из-за его дочери. Она болела.
– Чем-то серьезным?
– Я знаю только то, что говорил мистер Карвер. Что она больна и ей надо оставаться в своей комнате. Мои девочки очень расстроились. Им нравилось тут играть.
– У вас есть дочери?
– Да. Две. Петре шестнадцать, а Ханне шесть, – глаза Эльзы загорелись, когда она упоминала их имена. – Они хорошие. Я ими очень горжусь.
Я закончил подметать разбитые тарелки и выбросил осколки в ближайшую мусорку.
– Должно быть, им было тяжело потерять друга в таком ужасном происшествии.
– Мне кажется, Ханна не совсем понимает, что произошло. Она слишком маленькая. Она знает, что Кэти больше нет, но не знает почему. И как. Но вот Петра, она знает все подробности. И она все еще этим потрясена. Она очень заботливая. И сильная, как и ее отец. Я думаю, она считала Кэти второй младшей сестренкой. И Петре больно осознавать, что она не смогла защитить Кэти.
Я рискнула задать еще один вопрос, зная, что Джесс рассердится, если узнает. Я решил, что не скажу ей ничего из того, что узнаю.
– А что именно сделал Кертис Карвер? Нам не сообщили никаких подробностей.
Эльза заколебалась, решив вместо этого сосредоточиться на аккуратной укладке оставшихся тарелок.
– Пожалуйста, – сказал я. – Теперь это наш дом, и я хотел бы знать, что здесь произошло.
– Это было ужасно, – сказала Эльза с большой неохотой. – Он задушил Кэти подушкой, пока она спала. Я молюсь, что она так и не проснулась. Что она так и не осознала, что с ней делал собственный отец.
Она дотронулась до крестика, свисающего с шеи, как будто убеждая себя, что такой маловероятный сценарий действительно произошел.
– После этого Кертис – мистер Карвер – поднялся в кабинет, надел на голову мусорный мешок и затянул его ремнем на шее. Он умер от асфиксии.
Я обдумывал это, не в силах ничего понять. Откровенно говоря, мне было совершенно непонятно, как человек может быть способен на оба этих поступка. И на затягивание ремня на шее в ожидании, когда воздух закончится, и, конечно, на убийство дочери во сне. Для меня самым вероятным виновником было безумие. Что-то сломалось в мозгу Кертиса Карвера, приведя его к смерти и самоубийству.