Дом неистовых клятв

Вильденштейн Оливия

Я завидую его способности дышать, потому что свою я потеряла.

— Она вела себя довольно… дико после падения Рибава. Церес решила, что у неё мог быть роман с вороном, и что ребёнок внутри неё превратился в кусок обсидиана, но вороны и фейри не могут иметь детей из-за несовместимости крови.

Наступает тишина, которая эхом разносится в беззвучном и безвоздушном помещении.

— Кровь оборотней содержит железо, которое ядовито для детей фейри.

— Я наслышана.

Фибус рассказал мне об этом после

того, как я вернулась в Небесное королевство.

— Когда Агриппина, наконец, пришла в себя, она была сама не своя. Она словно… покинула тело. Она почти не ела. Церес обвинила меня в том, что случилось с Агриппиной. Думаю, мне не стоило учить нашу дочь обращению с мечом, это не подобающее занятие для леди.

Что? Юстус научил мамму обращаться с мечом?

Его грудь приподнимается, когда он испускает дрожащий вздох, а моя остается неподвижной.

— Когда я вернулся из дипломатической поездки в Глэйс, Церес пропала, как и твоя мать.

— Нонна сказала, что вы отреклись от них. Она сказала… она сказала, что вы выгнали их, потому что всё это было слишком постыдно.

— Я этого не делал.

Он оглядывается через плечо. Когда он видит, что я одета, он поворачивается и заводит рыжую прядь волос себе за ухо.

— Твоя бабушка обвинила меня в том, что я позволял Агриппине сопровождать меня в поездках в Ракокки. Она обвинила меня в том, что я обучал её и хотел сделать своей преемницей.

— Простите, что? Преемницей?

— Агриппина была очень амбициозной девушкой. Очень умной. Умело обращалась с мечом. Она могла дать отпор моим лучшим солдатам.

— Может. Не была. Она всё еще жива, Юстус.

— Возможно.

Он сжимает губы, словно пытается подавить кипящие в нём эмоции.

— Один раз она дала жару этой тряпке, Даргенто. Унизила его перед целым дивизионом солдат.

Моё сердце переполняется чувством, когда я представляю, как женщина, которая всю мою жизнь пребывала в апатии, даёт взбучку Даргенто.

— Боюсь, с этим связана его нелюбовь к тебе.

Помолчав, он добавляет:

— Я ходатайствовал о его отстранении, но Марко нравился этот ублюдок.

Его взгляд становится отрешенным, словно он находится сейчас в тронном зале с Марко, а не здесь со мной. После долгой паузы, он слегка встряхивает головой.

— Боги, как же я хотел, чтобы змеи схватили его после того нападения и утащили к берегам Шаббе.

Я пристально изучаю человека, стоящего передо мной, и по какой-то странной причине представляю репчатый лук. Не потому что у генерала круглое лицо — оно состоит из острых углов — а потому что в нём на удивление много слоёв. Если всё, что он говорит — правда. А если это не так, тогда он жестокий лжец.

— Соль действует на вас?

Его голова слегка дёргается назад.

— Да.

— Значит,

вы не употребляете то токсичное вещество, чтобы не быть восприимчивым к железу и соли?

— Я похож на человека, который станет себя травить?

— Не особенно, но Данте тоже не похож на такого человека.

— Данте — ребёнок, который играется в короля. Он хватается за любое волшебное зелье, которое сделает его сильнее. Это вещество богато железом, и Пьер Рой убедил Данте принимать его. Оно, может быть, не настолько токсичное, как то вещество, что принимают те дикари…

— Дикари? — удивленно произношу я, не ожидая услышать о них.

— Те дикие фейри, что пытались тебя убить. Дважды, если я не ошибаюсь.

— Я знаю, кто они, Юстус. Но я не знала, что они употребляют железо.

— Разве ты не обратила внимания на цвет их зубов?

Черные…

— И на их неспособность использовать магию фейри?

— Это из-за того, что они употребляют железо, — шепчу я, и хотя это не вопрос, Юстус кивает.

— Верно.

И это объясняет, почему у Данте появилось зловонное дыхание, а магические способности ослабли.

Железо. Насколько надо отчаяться, чтобы по доброй воле начать принимать вещество, способное тебя убить?

— Кто корректирует его дозу?

— Он отмеряет её сам.

— Есть вероятность увеличить долю железа в его дозе?

— А чем я, по-твоему, занимаюсь с тех пор, как привёл его в эти обсидиановые туннели?

Какой же коварный этот Юстус Росси…

— А вы можете отравить его побыстрее?

— К сожалению, нет. Это может его убить.

— А мы разве не этого хотим?

Он вздыхает.

— Да, но если его убьешь не ты, тогда Котёл не снимет заклятие с Мириам.

Мои глаза так сильно округляются, что ресницы врезаются мне в лоб. Так вот почему его должна убить именно я… чтобы снять заклятие Мириам. Но хочу ли я снимать её заклятие? Что если она сбежит и снова проткнет Лора?

За закрытой дверью раздаётся стук, и сердце сжимается у меня в груди.

— Лучше поторопись, пока он не вернулся, — бормочет Юстус.

Продолжив застегивать пуговицы, я увожу разговор в другую сторону, так как за этот разговор Юстуса самого могут бросить в птичью клетку.

— Каким образом ваш меч оказался у Даргенто?

— Он видел, как я направлялся в туннели, и угрожал рассказать о том, что я выжил. Мы заключили сделку: его молчание в обмен на мой драгоценный клинок.

Лёгкая улыбка приподнимает уголок его губ.

— Я знал, что всё равно верну его себе.

— Разве у него не было своего меча?

— Я убедил его в том, что Мириам заколдовала мой меч таким образом, что его владелец становился неуязвим перед магией воронов и шаббианцев.

Я фыркаю, когда представляю, каким неуязвимым чувствовал себя Сильвиус, нося его с собой.