Дом неистовых клятв

Вильденштейн Оливия

— Почему ты всё еще здесь, Росси?

Юстус, наконец, приходит в себя.

— Прошу прощения. Я не спал несколько дней, и, боюсь, усталость начала сказываться на моём состоянии.

— Вероятно, тебе стоит вздремнуть вместе со своей ведьмой после того, как ты сделаешь то, о чём я тебя попросил.

Я никогда не считала присутствие Юстуса Росси успокаивающим, но я молюсь о том, чтобы он не послушался Данте. Мне не особенно нравится этот древний фейри, но он знает мой секрет, и по каким-то неведомым мне причинам, всё ещё хранит его.

—

Я лягу спать, когда ляжет спать Фэллон.

Взглянув на меня в последний раз, он выходит из ванной. Намерено или нет, но он не закрывает дверь.

Данте подходит к ней, и мне уже кажется, что он собирается уйти, но он этого не делает. Вместо этого он надавливает на почерневшее дерево, и дверь захлопывается.

— Почему ты не оставишь меня одну, чтобы я могла одеться?

Он проходится взглядом по складкам моего платья.

— Ты моя пленница. А у пленников нет привилегий.

— Право, данное нам Котлом, это не привилегия, Данте.

Он приподнимает бровь.

— Это не такая большая просьба, и, если честно, это меньшее, что ты можешь сделать после того, как похитил меня.

— Избавь меня от своих обвинений. Я привёл тебя сюда, чтобы вернуть тебе магию и сделать королевой Люса. Разве это так ужасно?

Он, мать его, шутит?

— Я не хотела становиться твоей королевой.

Несмотря на то, что мне хочется твёрдо стоять на ногах, когда он делает шаг в мою сторону, я пячусь назад. Но моя спина слишком быстро соприкасается с камнем. А Данте… он продолжает наступать. Его радужки сияют истинным гневом.

Дойдя, наконец, до меня, он обхватывает мою шею повреждённой рукой и прижимается губами к моему уху.

— Подумай об Антони, — его голос спокоен, но не его лицо. — Подумай о том, что я с ним сделаю, если ты продолжишь неуважительно относиться ко мне, Заклинательница змеев.

Он нажимает не сильно, но я начинаю задыхаться, словно он передавил мне трахею. Я ненавижу его. Я презираю его. Я хочу нарисовать кровавую петлю вокруг его шеи, но я ничего не знаю о шаббианских заклинаниях.

Его зловонное дыхание с силой бьёт мне в мочку уха в такт словам, которые заглушаются ударами моего сердца. Я не хочу находиться здесь. Я не хочу терпеть Данте. Я не хочу быть за ним замужем.

— Отпусти меня, — хриплю я и толкаю его, но тело Данте точно камень, а моё — как вода.

Он ещё сильнее сжимает моё горло, а его тело стирает то небольшое расстояние, что осталось между нами, прижимая фатин к моей обнажённой коже и наполняя моё сердце отвращением.

Я закрываю глаза и пытаюсь вырвать себя из этой обсидиановой ямы и сбежать подальше от этого отвратительного мужчины. Мою голову наполняют мысли о Лоре, о его нежных прикосновениях, о его чувственном голосе и пьянящем запахе. Я пытаюсь перенестись к нему, как я делала множество раз в прошлом, но куски обсидиана, окружающие меня, ограничивают возможности моего сознания.

Мои мокрые ресницы взмывают вверх, и я вкладываю в свой взгляд всю ту злость, которой

переполнено моё сердце. Данте прищуривает глаза и сжимает удавку из своих пальцев. Он говорит мне что-то ещё, но я его не слышу.

Но на этот раз не из-за своего пульса.

Я не слышу его из-за громкой болтовни, которая меня окружает. Я моргаю, и голоса становятся яснее. Я моргаю ещё раз, и лицо Данте сменяется лицами Киана и Джианы.

Что за…

Это не может быть воспоминанием, потому что я никогда не бывала с ними в «Adh’Thabhain». Я опускаю глаза и замечаю руки. Руки, которые прикреплены к моему телу, но не принадлежат мне. Я отрываю взгляд от тонких загоревших пальцев, покрытых розовыми шрамами, и слышу:

— Дело сделано, — шепчет Бронвен на выдохе. — Мириам разблокировала её магию. Дело сделано.

О, Боги, я нахожусь в сознании Бронвен!

Которая всё еще дышит? Неужели Лор не узнал о её участии в моём похищении?

— Позовите Лоркана.

Её поспешные слова заставляют меня отвлечься от всех этих вопросов, и я задерживаю дыхание. Сейчас я увижу Лоркана!

Киан и Джиана моргают и смотрят на меня — на Бронвен — после чего Киан вскакивает с лавки и превращается в ворона. Видимо, чтобы использовать свою связь с Лорканом, которая работает только в этом обличье.

Секунду спустя он снова перевоплощается.

— Ты уверена, что именно Фэллон смотрит сейчас твоими глазами, ah’khar?

— Ta, Киан.

Помещение покачивается, когда Бронвен кивает.

Ещё больше воронов в человеческом обличье сидят за их столом. Я узнаю Кольма и Фиона, приятелей, которые меня охраняли, а ещё владельца таверны Коннора и его сына Рида. И Лазаруса! Гигант-лекарь тоже здесь. Его лицо выглядит беспокойным, а вокруг глаз и рта образовались морщинки.

Рид спрашивает что-то на языке воронов, но мне не удаётся его понять.

Ему отвечает Джиа:

— Бронвен уверена в этом, потому что Фэллон использует её глаза.

И я вижу её в Небесном Королевстве…

Я вижу, что она в порядке…

О, Джиа.

Серые глаза моей подруги перемещаются обратно на Бронвен. Они широко раскрыты и сияют, как серебряные монеты.

— Фэллон наблюдает за нами.

Её слова неожиданно переносят меня в тот день, когда я спросила Бронвен, знает ли она, кто использует её глаза, и древняя провидица ответила «нет».

«Почему, Бронвен? Почему ты солгала?» — спрашиваю я по той связи, которая нас соединяет.

Если она меня и слышит, она не отвечает. Я уже собираюсь задать ей ещё больше вопросов о своих близких, как вдруг группа оборотней расступается, пропуская вперёд густой поток чёрного дыма.

Дыма, который материализуется в… в…

Мой пульс начинает лихорадочно биться и подогревается такой невероятной тоской, что я готова проникнуть сквозь глаза Бронвен и кинуться Лоркану в объятия.

— Где она? Спроси у неё, где она?