Дом неистовых клятв
Шрифт:
Как бы мне хотелось вернуться вместе со своей матерью. Но как только я намереваюсь рассказать ему о том, что Юстус знает, где она, Эрвин проходит мимо нас, неся на плече что-то белое. С моих губ срывается всхлип, потому что из-под белой простыни выглядывает седая косичка.
«Фэллон, иди, разбуди Ифу и Имоген, чтобы мы могли отправиться домой».
Лор, должно быть, попросил моего отца пойти перед нами, потому что тот разворачивается и проходит вперёд, размазывая грязь по белым полам Ксемы Росси.
— Они наверху
Чувство вины собирается под кожей, когда я понимаю, что приведя Данте в имение Росси, я могла приговорить Ванса. Я подавляю угрызения совести и сосредотачиваюсь на огромном особняке, построенном на берегу моря, на гигантской гостиной с её белыми бархатными кушетками и бирюзовыми диванными подушками.
Когда мы проходим мимо зеркала в раме из ракушек, я застываю на месте. Несмотря на то, что Данте больше не прижимает меня к себе, я всё ещё вижу его, стоящего рядом со мной, в отражении зеркала, и это заставляет мою кровь похолодеть. Зеркало темнеет и разбивается, и я уже думаю, что это сделала я, но я не обладаю такой магией. В отличие от Лора.
Мы проходим мимо спальни, где я… где я убила хорошего человека.
«Не надо».
Короткий ответ Лора заставляет меня отвести взгляд от закрытой двери, но это не помогает мне избавиться от чувства вины, которое обосновалось у меня в груди.
Секунду спустя один из воронов, замыкающих шествие, говорит:
— Сейчас, Морргот.
Интересно, о чем попросил его Лор?
«Чтобы они собрали всё масло на кухне и облили им дом».
Он проводит прохладными пальцами по небольшой складочке между моими бровями.
«Я, вероятно, не смогу избавить тебя от кошмаров, Behach Ean, но я могу искоренить их источник».
Моё сердце увеличивается в объёмах, а глаза начинают слезиться, но не из-за того, что я вонзила меч в друга.
Правда, как только я вспоминаю о Като, вспышка белого, а затем красного цвета… невероятно красного цвета… освещает мои веки. И хотя тени Лора закрывают меня, воспоминания о том, как из горла Като пошла кровь, накрывают меня с такой силой, что всё то тепло, что удалось разжечь во мне Лору, испаряется.
Чтобы не расплакаться, я сосредотачиваюсь на блестящей лестнице из белого мрамора, украшенной золотой мозаикой, которая напоминает ковёр. Первый этаж здания — огромный и просторный, с мансардным окном, прорезанным в потолке. Тусклый рассвет раскрасил белый мрамор в серый цвет, но отражается от золотых стеклянных плиток под потолком. Объективно, это довольно милый дом. Один из тех домов на берегу моря, в котором я мечтала бы жить.
«Дом у моря, который я построю для нас с тобой, будет гораздо более милым, mo khra».
«Дом у моря?»
«У тебя, может быть, и нет чешуи, но ты наполовину шаббианка, а шаббианцам необходимо море».
«А что
«Я бы предпочёл там не жить…»
Его золотые глаза впиваются в меня.
«Если ты не против».
«Мне не нужно ничего из того, что принадлежало Регио», — говорю я, когда мы останавливаемся перед широко раскрытыми дверями.
Внутри стоят три ворона в человеческом обличье и мой дед. Точнее, Юстус не стоит, а сидит рядом с мужчиной, которого я никогда не видела, но знаю, что это его сын. И не потому, с какой нежностью Юстус обматывает повязкой шею спящего человека, а потому что замечаю копну коротко постриженных рыжих волос, выгоревших на солнце, и веснушки, которые рассыпаны по его переносице точно стайка красных муравьёв.
Несмотря на то, что Ванс не является братом-близнецом Агриппины, он вполне мог бы за него сойти. Меня настолько поражает их внешнее сходство, что я не могу заставить свои босые ноги пройти по белому ковру, который лежит вокруг кровати точно морская пена.
— Это последние, Росси? — спрашивает Юстуса Эрвин, который входит за нами следом и забирает у женщины-ворона мешок из грубой ткани, который она принесла из соседней комнаты.
Прежде, чем выйти на террасу, обращённую в сторону Монтелюса, покрытого белой пеной, она украдкой смотрит в мою сторону. Её волосы очень коротко пострижены и они такие тёмные, что совпадают по цвету с её широко посаженными глазами. Мне всё ещё кажется поразительным, что этот народ может носить волосы такой длины, какой им заблагорассудится. Интересно, когда это перестанет меня шокировать?
Когда она перевоплощается в ворона, Юстус говорит:
— Да. Это последние.
Он закрепляет повязку, после чего, наконец, отводит взгляд от Ванса.
«Пропавшие кристаллы Люса», — объясняет Лор, когда Эрвин приподнимает мешок, а женщина осторожно подхватывает его своими железными когтями.
«Значит, Данте не врал, когда сказал вам, что у него не осталось кристаллов…»
«Он не врал. Он спрятал их в обсидиановых туннелях под Исолакуори, а Росси украл их у него».
Я провожу верхней губой по нижней губе.
«Прости, если лишил тебя повода оправдать эту гниду».
«Я не искала повода его оправдать, Лор».
Я обхватываю свою руку поверх знака кровной связи, который как будто обладает своим собственным сердцебиением и гневно пульсирует.
«Его ничто не сможет оправдать. Ничто».
Сцены моего заточение встают перед глазами: блеск ножа, которым Данте вскрывал мне вены, чтобы разрисовать пергамент моей кровью, его пальцы, которыми он задирал платье, всё ещё надетое на мне, его мерзкие слова…