Дом ночи и цепей
Шрифт:
Впереди показался выход из Старой Башни.
«Я обжег твое сердце и заставил тебя отпустить меня. У тебя есть слабости. Тебя можно уничтожить».
Я нашел в себе новые силы и бросился вперед.
Пылающая боль пожирала мое лицо. Легкие, казалось, сворачивались от жара. Каждый вздох мог стать смертельным. Шатаясь, я выскочил в дверь и захлопнул ее за собой. Железо рамы уже раскалилось. Огонь скоро вырвется из башни.
Я бежал по дому, сея огненную гибель. Я предавал пламени ковры и гобелены.
Хотя каждый вздох давался с трудом, я кричал, бросая вызов дому:
– Ты не заберешь меня с собой! Я призрак, который ждал, чтобы сжечь тебя, все эти поколения! Ты был судьбой Штроков! Теперь я – твоя судьба!
Наконец я понял, кто был тот призрак, который бежал по дому, поджигая его. Это был я. Это всегда был я. Я был погибелью Мальвейля.
Дым наполнял коридоры. Занавески колыхались, словно от боли. Я прислушивался, ожидая услышать рычание демонов и злобных призраков. Но слышал только голос огня.
Пламя было алчным, голодным, яростным. Оно охватывало дом так, словно каждая поверхность была полита прометием. Это был пожар, назревавший и готовившийся столетиями. Он репетировался снова и снова. И наконец он случился. Я не спас Элиану. Спасать было уже некого. Я потерял ее, когда Мальвейль сначала пожрал ее, а потом превратил в чудовище, исполненное ненависти. Но искупление все же возможно – может быть, не моих грехов, но грехов Девриса. Если я выживу, то смогу искать прощения Элианы лишь в моих воспоминаниях о ней.
Когда я поджигал дом, то ожидал увидеть призрак Элианы. Но в огненной буре не было места призракам. Время очищения пришло. И я был его вершителем.
– Император идет со мной, - прохрипел я.
В вестибюле я упал на колени, кашляя и задыхаясь, мои глаза почти ослепли от непрерывно лившихся слез. Последние несколько ярдов до выхода из дома мне пришлось ползти, и двери оказались заперты. Мальвейль хотел, чтобы я умер вместе с ним на его погребальном костре.
Но обжигающую боль от пламени и удушливый дым я ощущал как победу. И это чувство давало мне силу проползти еще ярд, еще фут, еще дюйм ближе к спасению.
Я дополз и вцепился в ручку двери. Собрав последние силы, я потянул. Дверь сопротивлялась, но потом, может быть, потому что пожар ослабил дом, все-таки поддалась.
Я вывалился в ночь.
В тишину.
Затмение кончилось. Люктус был высоко в небе, и в его зловещем сиянии не было видно звезд. Ветер утих до едва слышного шепота. Стоя на коленях, я жадно вдыхал чистый воздух.
Я не чувствовал запаха дыма.
Подавив стон отчаяния, я обернулся и увидел безмолвный, невредимый дом.
«Мальвейль еще не покончил с тобой», сказал Ривас. И еще нескоро покончит. Мальвейль
– Чего ты хочешь? – прошептал я. – Почему ты не убил меня вместе с Кальвеном? Что еще тебе нужно от меня?
Шум мотора заставил меня повернуться. Это приехала моя машина. Белзек привезла Катрин и Зандера домой.
Я встал, шатаясь куда сильнее, чем ожидал.
– Отец? – спросил Зандер. – Что случилось?
– Что ты делаешь? – спросила Катрин. Зандер казался удивленным, а голос Катрин звучал обвиняюще.
– Я споткнулся, - сказал я.
Едва ли кто-то из них поверил в эту ложь. Но им достаточно знать, что это все, что я готов им сказать.
– А вы почему здесь? – спросил я, задав встречный вопрос и позволив отчаянию проявиться в виде гнева. – Разве кардинал Ривас не говорил с вами?
Катрин не позволила себя отвлечь.
– Карофф беспокоился насчет тебя, - сказала она. – Вижу, у него были основания.
Зандер шагнул вперед, изображая миротворца, и поддержал меня за руку, когда я снова пошатнулся. Моя левая нога была готова подогнуться от страшной усталости. Если бы не моя бионика, я бы снова упал, и, наверное, вовсе не смог бы встать.
– Пойдем в дом, отец, - сказал Зандер. – Здесь холодно.
Он говорил со мной словно с дряхлым стариком.
Возможно, так оно и было.
«Нет. Они хотят, чтобы ты поверил в это».
Катрин, похоже, на какое-то время отложила свой допрос. Белзек уехала, и мы вошли в дом. И я увидел, что и изнутри дом был совершенно невредим. Не было никаких следов пожара, ни малейшего запаха дыма. Коридоры были ярко освещены. Я внезапно представил, как бегу по дому, представляя, что зажигаю пожар, а на самом деле я просто зажигал все фонари, настенные светильники и люмены.
Дом использовал против меня другую тактику, иное орудие пытки, чтобы причинить иной вид боли. Он хотел, чтобы я снова усомнился в себе. Он хотел, чтобы я думал, будто все случившееся было видением. Иллюзия царившего сейчас в доме спокойствия была настолько полной, а мое состояние усталости настолько правдоподобным, что было очень легко попасть в эту ловушку.
«Ты хочешь заставить меня усомниться во всем, что я видел и слышал с тех пор, как вернулся на Солус. Но ты не сможешь».
– Пойдем в библиотеку, - сказал Зандер.
Мне нужно было собраться с силами, поэтому я не возражал. Я позволил человеку, который называл себя моим сыном, подвести меня к креслу, в котором я читал дневник Элианы. Дневник был все еще там, где я уронил его. Усаживаясь, я незаметно толкнул дневник ногой, забросив его под кресло. Я точно не знал, почему хочу сохранить его в тайне. Какая-то часть меня хотела скрыть его. Кроме того, я не хотел, чтобы этим двоим стало известно, как много я знаю о Мальвейле.