Дом ночи и цепей
Шрифт:
– Все хорошо, Зандер. Я здесь. Я здесь.
Я не мог поднять его. Я не мог прикоснуться к нему. Потому что меня там не было.
Меня никогда там не было. Я покинул его, а потом его покинула Элиана, и такова была цена.
Я плакал. Я молился Императору и звал Зандера снова и снова. Мой сын не отвечал. Он не мог услышать призрака.
Он забился еще сильнее. Кожа из багровой стала фиолетовой.
– Помогите! – закричал я в пустоту.
Свист прекратился. Зандер лежал неподвижно. Его лицо постепенно теряло цвет, становясь из
Рыдая, я снова попытался поднять его. На этот раз я смог. Теперь, когда ему уже не нужно было мое утешение, я смог нести его. Я завыл от горя. Он был легким, как воздух, но я едва не упал. Тяжесть потери была слишком невыносимой. Я раскачивался вперед и назад, что-то вопя.
Взяв моего сына, я пошел за Монфор. Я заставлю ее заплатить. Должно быть возмездие. Должна где-то в галактике быть справедливость.
Мои глаза помутнели от слез. Шатаясь, я вышел из палаты.
Оказавшись снаружи, я заметил, что держу перед собой лишь свои пустые руки. Зандер исчез.
Я был на улице перед стенами Схолы Прогениум. Это была не та Схола, что в Вальгаасте. Здание выглядело гораздо более ветхим и запущенным. Камнебетон стен потрескался и давно не ремонтировался. Здание стояло рядом с казармами Солусской Гвардии, и дорога содрогалась от проезжавшей бронетехники, возвращавшейся с учений. Канавы на улице были полны мусора. Жилое здание напротив схолы рухнуло или было снесено. В его развалинах играли дети. Среди них была Катрин. Она была старше, чем в то время, когда я покинул Солус. Она яростно спорила о чем-то с мальчиком примерно ее возраста. Катрин угрожающе держала в руках металлический прут, который, наверное, нашла в развалинах. Они стояли примерно в дюжине ярдов от края дороги.
Я направился к ним, пробираясь через камнебетонные обломки. Подойдя ближе, я услышал, о чем они спорят.
– Извинись, - потребовала Катрин, сжимая прут обеими руками. Ее лицо было искажено от гнева, все тело дрожало от напряжения. – Ты не имеешь права так говорить о моей матери.
– Она была трусливой, - издевательски оскалился мальчишка. – Она была слабой. У Ваньи кузина из рода Монфоров, и она все знает. Она рассказала нам. Твоя мать сошла с ума от того, что была в доме одна, и выпрыгнула из окна, - он сплюнул. – Жалкое зрелище.
Другие дети прекратили играть и собрались вокруг Катрин и ее оппонента. И на Катрин они смотрели отнюдь не дружелюбно.
Я поспешил к ним быстрее, разорвав правую штанину об острый кусок железа, торчавший из развалин.
– Возьми свои слова обратно, - угрожающе произнесла Катрин.
– Заставь меня, - ухмыльнулся мальчишка.
Катрин взмахнула металлическим прутом и ударила его по голове. Его лицо побледнело от боли и страха. Он ожидал еще несколько раундов перебранки, но не мгновенного нападения. Он рухнул на колени, крича и держась за голову. Катрин ударила его еще, и потом еще, целясь железным прутом в его голову.
– Катрин, нет! – закричал я и бросился к ней. Она собиралась
И снова меня там не было. Катрин была там, потому что я покинул ее, а потом умерла Элиана. Катрин была последней, кто мог сражаться за честь нашей семьи, и она была одна. Ее поддерживал лишь ее гнев, и сейчас он овладел ею.
Я попытался оттащить Катрин от мальчика, но не смог. Я пытался отнять у нее прут. Но каким-то образом он все время проскакивал мимо моих рук, слишком быстро мелькая в воздухе. Она ударила мальчика еще раз, и еще. Повсюду была кровь. Она ударила его снова, и я услышал, как треснула кость.
Треск проломленного черепа заставил очнуться остальных детей, засмотревшихся на избиение. С криками они набросились на Катрин. Она отбросила прут и побежала, осыпая их бранью и перепрыгивая через камнебетонные обломки.
Я не мог догнать их, все время отставая на несколько шагов.
Катрин бежала к схоле. Дети настигли ее на краю территории развалин. Они вцепились в нее. Катрин отчаянно отбивалась руками и ногами, и плевалась в них. Дети окружили ее вихрем ненависти. Когда я догнал их, два мальчика схватили Катрин и швырнули ее на дорогу. Она упала прямо под гусеницы проезжающей «Химеры».
– Стой! – закричал я, вытянув руки, словно одно мое отчаяние могло остановить машину.
Раздался страшный удар и треск, словно ломалась связка сырых веток.
Голова Катрин откатилась в канаву.
Я завопил, зажмурив глаза, но эта картина осталась в моем разуме. Она останется там навсегда. Ее череп катился, катился, катился…
Я вопил, пока в груди не кончился воздух, и с моих губ полилась струя слюны. Когда я снова открыл глаза, то был в Силлинге, в том самом шпиле. Снизу раздавался смех. Дверь открылась, и вошел Зандер в сопровождении Вет Монфор.
Теперь Зандер был молодым человеком, едва старше двадцати. Он был пьян, и хуже того. Он шатался, смеясь, и Вет Монфор приходилось поддерживать его. Его зрачки были расширены, он был бледным и очень худым, выглядел так, словно долго не ел. Его пожирали другие желания. Одежда его была растрепана, словно он надевал ее в спешке. Он дико ухмылялся, и казался одновременно удовлетворенным и жаждущим новых наслаждений.
На его зубах была кровь.
– Зандер, - печально сказал я. Я не тянулся к нему, и знал, что он не услышит меня. Я покинул его, и меня не было рядом с ним. Никогда не было.
– Это было… потрясающе, - произнес Зандер. – Просто нет слов. О, это было… чувствовать это…
– Ты зашел слишком далеко, - сказала Монфор, рассеянно погладив свою дыхательную трубку. Глаза опытной развратницы прищурились, выражая неодобрение.
Зандер рассмеялся.
– Конечно, я зашел слишком далеко! Для этого мы и здесь, не так ли? А как у тебя было в первый раз?
– Это у тебя уже не первый раз, - сказала Монфор. – Тебе не следовало этого делать.
Зандер закружился по комнате, раскинув руки.