Дом ночи и цепей

Аннандейл Дэвид

Я должен найти их и спасти. Это было искупление, которое мне еще оставалось. И если я умру, пытаясь это сделать, по крайней мере, это будет смерть с честью.

Но дети могут быть и способом, которым Мальвейль будет мучить меня. Он уже угрожал им. И на этом он не остановится.

И я не мог ударить первым. Я должен был ждать, пока враг нападет. Тогда я смогу нанести ответный удар. В последний раз.

Это будет конец, так или иначе. Если я проиграю, в моей душе не останется ничего, с чем мог бы играть Мальвейль.

Вперед-назад.

Задерживаюсь у дверей, думаю о том, чтобы постучать, предупредить, что опасность надвигается, и мы должны бороться. Но потом отхожу прочь, охваченный злой подозрительностью.

Вперед-назад. Бесконечные часы ночи. Бесконечная тьма.

И тогда, словно я знал, что так и будет, я услышал голоса. Тонкие голоса. Голоса детей. Голос маленького мальчика, плакавшего в страхе, и маленькой девочки, которую внезапно покинули родители.

«Отец!»

ГЛАВА 20

Дети звали меня из коридора, ведущего в другое крыло дома. Я едва мог разглядеть их. Это были Катрин и Зандер, какими я знал их. Дети, которых я вернулся защищать. Я позвал их, но они не слышали меня. Они смотрели в другую сторону, протягивали руки и шли во тьму, в дальний конец коридора.

«Отец! Отец! Где ты?»

– Катрин! – закричал я. – Зандер!

Я бросился к ним. Но как только я начал бежать, свет померк. Фонари на стенах потускнели до слабого оранжевого света, словно затухающие угли. Тени в дальнем конце коридора превратились в абсолютную тьму. Они тянулись длинными когтистыми руками по стенам и потолку, гася свет, пытаясь схватить моих детей.

Я снова позвал детей, но они не слышали меня. Они не могли, потому что дом снова ожил. Он стонал. Он рычал. Камни говорили гулким скрежещущим шепотом. Камнебетон грохотал, словно гром. Двери в коридоре содрогались под тяжелыми ударами, едва сдерживая пытавшихся прорваться в них тварей.

– Стойте! – кричал я. – Посмотрите на меня!

Они не обернулись. Они не слышали меня, но я слышал каждое их слово. Они умоляли отца отозваться.

– Отец, я говорила, что здесь призраки! – плакала Катрин.

– Призраки! Приииизраки! – хныкал маленький Зандер, держась за пояс старшей сестры.

Двери содрогались от ударов рядом с ними. Катрин остановилась у одной двери.

– Отец? – она со страхом посмотрела на дверь. – Он может быть там, - сказала она Зандеру.

– Я не хочу туда! Я не хочу туда!

Я бросился мимо главной лестницы. Теперь я был в том же крыле дома, что и дети. Но почему-то я бежал так медленно, будто находился под водой.

– Не открывайте эту дверь! – закричал я. – Катрин! Зандер! Слушайте! Я здесь!

– Пожалуйста, не надо! – рыдал Зандер.

– Мы должны, - сказала Катрин. Она всегда была более смелой. Более сильной. Она знала, что если они не найдут меня в коридорах, значит, я

должен быть за этой дверью.

Она потянулась к ручке двери.

«Трон Святой, пусть она будет заперта!»

Дверь распахнулась от одного прикосновения Катрин.

Моя дочь смотрела в дверной проем.

– Отец…? – произнесла она.

Зандер поднял взгляд.

– Это он?

Они закричали. Мои дети вопили в отчаянном, невыносимом ужасе.

Я был в двух шагах от них, когда что-то с рычанием втащило их в комнату.

Дверь захлопнулась.

– НЕТ! – завопил я.

Со всей силой моей любви к семье и ненависти к Мальвейлю, я врезался в дверь бионическим плечом и вышиб ее. Я ворвался через порог комнаты.

Я оказался в некоей палате в медицинском центре. Здесь сильно пахло дезинфицирующим средством, но не настолько сильно, чтобы полностью заглушить зловоние смерти. Это было большое помещение с множеством коек, на них лежало много маленьких силуэтов. Было тихо для места, в котором так много детей.

У постели в центре палаты стояли два человека, оба в клювастых медицинских масках, скрывавших лица. На одном была униформа медработника, другой был облачен в одеяния члена Правящего Совета.

– Что с этим? – спросил медик.

– А вы что думаете? – высокомерно произнес советник.

Даже приглушенный маской, этот голос был знаком мне настолько, что я его никогда не смогу забыть. Это была Вет Монфор.

На койке лежал Зандер, укрытый тонким серым одеялом. Хотя ему было только четыре года, его лицо было иссохшим, словно у старика. В углах рта и под носом вздулись нарывы. Его тело сотрясал тяжелый кашель, он выхаркивал черную слизь. Он дышал с мучительным усилием, его легкие издавали пронзительный свист. И после каждого болезненного вздоха он снова заходился в приступе кашля.

Медик взглянул на горсть ампул, которые держал в руках.

– Мы можем попытаться спасти его.

Монфор покачала головой.

– За него некому заступиться. Он один. Таков уж суд Императора. Родители покинули его, и он оказался недостаточно силен, чтобы выжить. Надо делать выбор.

– Он не один, - сказал я, подходя к ним. – Я его отец.

– Жестокая логика, - сказал медик, обращаясь к Монфор.

– Но от этого не менее верная.

– Да уж, - согласился он.

– Вы не слышите меня? Немедленно окажите ему помощь, - приказал я. – Я – лорд-губернатор Штрок, и я приказываю вам спасти моего сына.

Они ушли, оставив Зандера в этом безымянном хоре кашлей и хрипов.

Его маленькие руки вцепились в грудь. Голова откинулась назад, рот широко открылся, он изо всех сил пытался вдохнуть. Свист, раздававшийся из его легких, звучал еще пронзительнее, казалось, что легкие моего сына каменеют. Его кожа стала багрово-красной.

Я склонился, чтобы помочь ему подняться.