Дом подруги
Шрифт:
— Я не могу этого сделать, — покачала я головой. — Он разозлится и скажет, что это не мое дело. И будет совершенно прав. Почему бы вам просто на днях не прийти к чаю и не сказать ему об этом самой?
— Не понимаю, почему обязательно я? И потом, когда мы как-то раз заговорили о деньгах, он был возмутительно груб, и мне не хочется снова начинать этот разговор. И вообще — с какой стати я должна суетиться по этому поводу? В конце концов, это ведь его сын, не так ли?
— Приходите, Вивьен. Ну, пожалуйста. Я испеку шоколадный торт, потом мы сядем у камина и будем пить чай. И если вы не захотите поговорить об
— Ну… ладно, уговорили.
Возвращаться домой через парк было даже приятно. Я пребывала в самом благодушном настроении: обед был вкусный, а разговор с Вивьен, тем более в малых дозах, придал ему остроту, словно пряная, изысканная приправа. Заметно потеплело, во всяком случае, ветер уже не казался мне таким пронизывающим, как раньше. Снег быстро таял. А прелесть парка, где исполинские дубы росли бок о бок с ясенями, буками и орешником, и всем им было привольно, и никто не мешал другому расти, как ему нравится, наполнила меня детской радостью.
Счастье переполняло меня. Я вдруг почувствовала себя нужной, почти что необходимой, и это доставило мне немалое удовлетворение. В первый раз за всю свою жизнь я почувствовала, что хочу иметь детей, семью, хочу нетерпеливо ждать кого-то с работы, волноваться… заботиться о ком-то. Приятно, что ни говори, сделать кого-то счастливым! Смешные, даже скучные, а подчас утомительные мелочи сейчас казались важными и значительными. Вдали показался Вестон-холл, и Хэм, почуяв меня, вылетела мне навстречу. Разыгравшись, мы с ней бросились наперегонки к дому и влетели на кухню — обе потные и задыхающиеся. Сбросив с себя толстое пальто, я поднялась в студию, раздула угли в камине, дождалась, пока огонь весело затрещал, и спустилась вниз, собираясь заняться ужином. Я только-только покончила с тестом для лепешек, как дети вернулись из школы. Мин, привлеченная звуком их голосов, тоже спустилась вниз.
— Мамочка, ты надела свитер наизнанку, — захихикала Элли. — Надеюсь, ты сегодня никуда не выходила? Представляю, как бы над тобой смеялись.
— Не волнуйся, милая, — сидела у себя в комнате и носа никуда не высовывала. Вообще никого не видела, кроме миссис Баттер. Ох, как же хорошо я поработала! Еще чуть-чуть — и можно будет отправлять книгу в издательство. Надо будет непременно это отпраздновать! Идеи есть?
Как всегда, перед нами встали те же самые трудности, что и перед любой другой семьей, собирающейся шумно отпраздновать какое-то событие. Естественно, у каждого было свое мнение (абсолютно отличное от всех других) по поводу того, как это сделать лучше всего, а чужое всякий раз обливали высокомерным презрением. Мы спорили до хрипоты — так что даже не заметили возвращения Роберта. Странно молчаливый, он, казалось, думал о чем-то своем и только скользнул по нам рассеянным взглядом. В конце концов дети помчались готовить уроки, Мин, бросив на ходу, что ей еще нужно что-то поправить, поднялась к себе, а Роберт остался на кухне.
— Ну, выкладывайте, — довольно невежливо буркнула я.
Он страшно удивился:
— А как вы догадались, что мне хочется облегчить душу?
— Господи ты боже мой! Неужели это так трудно? Посмотрите в зеркало! Даже существо с одной извилиной в мозгу сообразило бы, что у вас что-то стряслось.
— Так оно и есть. Не хотелось
— Стало быть, вы догадались, что это была всего лишь уловка, чтобы остаться с вами наедине?
Роберт мрачно кивнул.
Я старательно скроила самую мрачную физиономию, которая только была в моих силах.
— Конечно, пришлось остаться. Выяснилось, что ее муж пьет горькую и вообще грубое животное. Представьте, она поведала мне об этом во всех подробностях!
— Держу пари, это еще одна вариация на тему: «Моя жена меня не понимает», — пробормотала я.
— Можете издеваться, если хотите, но, честное слово, мне стало ее искренне жаль!
— Неужели вам не приходит в голову, — пролепетала я, буквально корчась от смеха, — что она просто старается… как бы это сказать помягче?… завести вас?
— Да?! Чушь какая! Конечно, нет! Я… Боже правый! Вы хотите сказать, она все это выдумала?! А я попался на голый крючок! Старый осел! Нет, такого идиота, как я, еще поискать!
— На вашем месте я бы рассказала Мин, — посоветовала я.
— Да? А мне показалось, что она что-то уж слишком сильно хлопнула дверью. Господи, когда дело касается женщин, я просто тупею на глазах.
— Очень жаль это слышать, — бросила, войдя в кухню, Мин. — О чем речь?
Как я и ожидала, Мин, выслушав рассказ о попытке соблазнить Роберта, пришла в полный восторг. И, уж конечно, ничуть не расстроилась.
— Если честно, я потрясена, — пробормотала она, цапнув сырую морковку из мойки и поспешно сунув ее в рот. — Большинство мужчин в этом случае мигом сорвали бы с себя штаны и изнасиловали бы ее прямо в прихожей!
Роберт, вытаращив глаза, уставился на меня. Я ехидно улыбнулась и снова взялась за морковь.
На следующий день было так тепло, что можно было красить лодочный сарай. Мыть и шкурить стены было достаточно тяжело, так что у меня ушло целое утро на то, чтобы покончить с этой работой. Решив передохнуть, я вернулась домой сделать себе пару сэндвичей и выпить кофе. Миссис Баттер как раз одевалась, когда я вошла.
Мне показалось, что сегодня она не такая жизнерадостная, как обычно. Я спросила ее, как дела у ее сына Роли. У меня сложилось впечатление, что все ее мысли о нем.
— Стенли бы этому не обрадовался, мисс. Вот уже скоро год, как Роли без работы. А вот теперь ему предложили сразу на выбор два места, и он не знает, куда пойти.
— Стало быть, Роли вынужден был жить на пособие по безработице?
— И сейчас еще живет! — В глазах миссис Баттер заблестели слезы.
— А сколько ему лет, вашему Роли?
— Тридцать семь стукнет в июле.
— Ну, тогда ему очень повезло, что у него такая мать.
— Он хороший мальчик, мисс. Почтительный. Каждый месяц приезжает проведать меня. И звонит каждую неделю, ни одной не пропускает.