Дом проблем
Шрифт:
Это был бунт. Бунт, который всех насторожил. И, несмотря на лето (а кондиционеров в то время не было), почти все окна и балконы «Образцового дома» позакрывались, а вечером даже свет боялись включить, и мало кто посмел выйти во двор, даже детей гулять не пустили. И вроде этого никто не видел, да говорят, что уже к полуночи Митрофан хотел успокоить скандалистку, попытался затащить в чуланчик. По жизни работящая, крепкая тетя Мотя не поддалась, отпихнула Кныша так, что тот упал, ушибся и от боли, а может, еще от чего, он ударил Мотю и ушел к себе, точнее в квартиру Архиповой.
Наутро никто двор не подметал. Была гробовая тишина.
Даже гражданской панихиды не было. Никто не всплакнул, только жильцы при виде чуланчика некоторое время вздыхали и скорее всего не по тете Моте, а по эпохе, которая вместе с тетей Мотей ушла. Надвигалась иная эпоха.
Грозный — небольшой провинциальный город. Ясно, что улица Ленина и проспект Победы (их соединяет мост через Сунжу) — в самом центре. Ясно и другое — если выселили, тем более выписали (а это уже полное обезличивание человека, за что могут и посадить), то надо быстро сделать все для того, чтобы в паспорте поставили штампик «прописан» — это все равно что быть «привязанным» к некоторому объекту, и там тебя, в случае надобности, будут искать.
Была уже ночь, когда Мастаевы перевезли свой нехитрый скарб в чуланчик «Образцового дома». По сравнению с прежним, это жилье с кухней, ванной, горячей водой, телевизором, радио — просто мечта.
Словно в гостях, примостившись на огромном кожаном диване, затаив дыхание от неведения, мать и сын, тихо поставив звук, смотрели телевизионную передачу, как ровно в полночь звонок — обнаружился еще и телефон. Мать вздрогнула, а Ваха лишь после долгих настойчивых гудков наконец-то осмелился подойти к аппарату, думая, что звонят прежним жильцам.
— Мастаев, Ваха Ганаевич? — голос знакомый, да какой-то сухой, чеканный. — Завтра в девять субботник, а в 13.00 вам надо быть в Доме политпросвещения, улица Красных Фронтовиков, 12. Моя фамилия Кныш.
— Я на работе, — робко возразил Ваха.
— Там в курсе. Дадим справку.
Частые гудки, а Вахе показалось, что говорили не только в трубку, но и с улицы, сквозь приоткрытую дверь, так что он с неким испугом выглянул, и вновь телефон.
— Ваша территория уборки указана на схеме, — это сварливый женский голос, — инвентарь в подвале подъезда.
Еще звонок — участковый:
— Мастаевы, завтра в восемь — в паспортный стол. Прописка.
Эту ночь они почти не спали. За такое жилье Баппа готова вылизать все. А на рассвете подивилась: территория уборки — с гулькин нос, и там чисто. И непонятно, для чего собирать субботник. А до субботника — паспортный стол с вечными очередями.
Прописка, тем более временная, да еще в служебном помещении, говоря по-ленински, — дело архисложное. А тут у Мастаевых все как по маслу — их ждут. Тем не менее из-за множества заполняемых бумаг они опоздали на субботник во дворе.
Много солидных людей, даже дети. Кныш, подложив газету, стоит на скамейке. В костюме «тройка», палец за жилет, кепка в руках, и он даже пытается картавить как пролетарский вождь.
— Товарищи! Это безобразие. Я понимаю, если какая-то тетя Мотя написала здесь «Дом проблем», а посмотрите, что теперь творится. Каждую ночь какая-то контрреволюционная гадина малюет
Мастаевы, как и все, повернули головы — у центрального подъезда черной краской замазано «Образцовый», а под ним приписано «проблем».
— Товарищи, — продолжал оратор, — «как «образцовые», в глазах капиталистов предприятия расхваливаются! А мы не заботимся о наших образцовых домах, чтобы рекламировать их, описывать подробно, какая экономия человеческого труда, какие удобства для потребления, какое сбережение продукта, какое освобождение женщины из-под домашнего рабства, какое улучшение санитарных условий достигается при образцовой коммунистической работе… Образцовое производство, образцовые коммунистические субботники, образцовые заботливость и добросовестность, образцовые чистота каждого дома и квартала — все это должно составить вдесятеро больше, чем теперь, предмет нашего внимания и заботы». [19] Так сказал великий Ленин. ПСС, том 39, страницы 26–27.
19
В. И. Ленин. Великий почин. ПСС. Т. 39 — С. 26–27.
— Какой СС? — молодой голос из толпы.
— Что? — стал оглядываться оратор. — Кто сказал «СС»? А-а, это новые жильцы, Якубовы?.. Все ясно. Мы еще посмотрим, как вы умудрились попасть в «Образцовый дом».
— Дом проблем! — еще один молодой голос.
— А?! — Кныша словно укололи. — Кто это сказал? А-а, Дибиров. Во-во, это тоже из той же когорты. Вот, товарищи, во что хотят превратить наш «Образцовый дом». Непонятно, как сюда влились эти граждане, Дибировы и Якубовы? Ничего, мы разберемся. А теперь все по домам, у кого есть дома инвентарь: грабли, лопаты, вилы, тяпки — все на субботник.
Мастаевы вооружились этим инвентарем, ждут, пока еще кто-нибудь появится, хотя бы руководитель. А никого нет. Но Мастаевы не уходят, может, так и стояли бы по-пролетарски, пока совесть у остальных не проснулась, да появился всем известный шалопай — Асад Якубов, он стал над Мастаевыми хохотать, и только после этого новоселы ушли. И не от выходки соседа, а просто подходило время идти в Дом политпросвещения. А тут иная проблема. Кныш сказал: «Вы» приходите». Если одному Вахе, то вроде большая честь. Решили идти вместе и долго выбирали, что надеть, словно был выбор. В итоге и здесь стали опаздывать. Сломя голову побежали, благо все рядом, даже не поняли, как очутились в каком-то огромном светлом кабинете. Кныш в другом костюме. Даже не привстал, и их от дверей не пригласил, только, медленно закурив папиросу, глянул поверх очков:
— Вы, гражданка Мастаева, неграмотны? — хозяин кабинета стал что-то записывать.
— Э-э, малограмотна, — за мать нашелся Ваха.
— А у вас, Ваха Г анаевич, дефект речи? — грубый вопрос. — Это плохо, — бесстрастно продолжает Кныш. — Так, — вновь он поднял взгляд, — вы, гражданка Мастаева, свои функции знаете, можете быть свободны. — Баппа, словно навсегда прощается с сыном, бледная, растерянная, тихо попятилась к выходу. — А с вами, молодой человек, будет долгая беседа, — как будто они впервые видятся. — Вы, в отличие от матери, весьма грамотны. Только ваш опус про Афганистан. В принципе, все верно… Верно мыслили вожди. Да что-то надломилось в нашем королевстве. Вы согласны Родине служить?