Дом с оранжевой крышей. Часть 3. Ева
Шрифт:
– Мы должны собрать все силы, чтобы нейтрализовать опасность.
– Я не пойду против своего ребёнка… – по щекам Дианы покатились слёзы.
Алан крепко сжал её руку.
– Я бы вообще не советовал никому туда приближаться, – хрипло
проговорил Аргус. – Исмаэль дал чёткие указания.
– Может, это он с Неблагим принцем всё организовал?! – взорвалась
Серена. – И убил, между прочим, всеми уважаемого Пипа Гудфеллоу? Вы
поверили в этот бред владельца стрип-клуба, который является
– Твоей маме не помешает успокоительное, – тихонько проворчал Эйдан
Ван Голд. Его любимая жена, Зои, Глава совета магов, лишь вздохнула:
– В первую очередь, эвакуируем всех жителей. Затем укрепим магический
барьер, – и, помедлив, твёрдо произнесла: – В минуту общей угрозы не стоит
ссориться. Когда всё рушится, чтобы выжить, нужно объединиться.
Никто не заметил, как Кристофер бесшумно выскользнул в приоткрытую
дверь.
***
Ужас. Неверие. Отчаяние. Тьма. И вдруг всё закончилось. Свет. Мягкий,
тёплый. Он мёртв?
Кто-то смотрит на него. Он чувствует этот взгляд. Что-то в нём тянется к
нему, а что-то корчится от боли и хочет забиться в дальний угол, чтобы свет его не
жёг. – Эхигерн, – слышит он. Но и слова приходят чувством. – Ведь у тебя был
выбор, Эхигерн…
Был. Это слово жёстко хлещет необратимостью и безысходностью, тянущей
назад, во тьму.
– Чего же ты хочешь, Эхигерн?
– Жить! – вырывается у него криком. – Жить! Пожалуйста! Я понял, я
исправлюсь! Я не хочу умирать?
– Жить? – переспрашивает Голос.
– Да! Вечно! Я всего лишь хотел жить!
– В теле? В материи?
На смену отчаянию приходит недоумение. О чём вопрос?
– Конечно…
80
Кто-то вздыхает.
– Да будет тебе по вере твоей, получи то, о чём просишь…
Нет, хочется кричать ему, я не хочу назад, из света, полного любви. Но чья-
то воля неумолимо тащит назад, туда, откуда он пришёл, безжалостно заталкивает
в нечто чужеродное, неудобное, причиняющее болезненные ощущения. Снова
свет, но уже не тот, другой, который ярко слепит и заставляет изнывать от жары.
Где… что… почему?
Теперь он – камень посреди пустыни.
***
Гигантский чёрный вихрь, оставляющий выжженную воронку на своем
месте, разрастался в размере, неумолимо грозя разрушением городу.
Обри Овиедо и Исмаэль Раффин застыли в нескольких метрах от
смертельной тьмы, бешено закручивавшейся по спирали против часовой стрелки.
– Что произошло? – тихо спросила женщина. – Почему она такая?
Джинн закрыл глаза.
–
своём личном аду. Навеки. Далахан Брэден… - тут он нахмурился и открыл глаза.
– Если даже он погиб, я его не увижу. Он вне моей юрисдикции, - криво
усмехнулся Исмаэль. – Быстро он вырос с момента своего приезда в город.
Видимо, общение с моей внучкой положительно на него повлияло. Любовь…
– Но что с Евой? Она жива?
Исмаэлю было больно говорить.
– Жива, но… На грани. Скорее всего… она не сможет остановиться.
По улицам ехали автобусы, заполненные взволнованными жителями
города, впуская на остановках тех, кто, спешно хватая только самое необходимое,
оставляли свои дома. Люди не паниковали, не плакали, не бежали сломя голову,
превращаясь в стадо обезумевших животных. Они молча прощались с городом,
понимая, что, скорее всего, больше сюда не вернутся. Их мысли были о тех, кто
оставались.
Смогут ли они справиться с тем, что страшнее стихийного бедствия? Сможет
ли она, та, на которую уповали многие, справиться сама с собой?
– Маги подъезжают, - хрипло проговорил Исмаэль. Обри дёрнулась, но
никаких приближающихся автомобилей не увидела. – Слушай, у нас мало
времени, - он повернулся к ней и обхватил горячими ладонями её лицо. – Я пойду
один. Ты должна уезжать. Пока ты жива, у тебя есть шанс. Помни, что я сказал.
Отметай память, прошлое и чувство вины. Заставь свои крылья посветлеть. Езжай
к этим чёртовым друидам, делай всякие дурацкие медитации, развивайся и, чтоб
тебя, живи! Меня за такое по голове не погладят, но мне плевать.
Шоколадно-карие глаза Обри наполнялись слезами.
– А не пошёл бы ты… к дьяволу? – тихо, но твёрдо ответила она. – Как
говорил Далахан, я свободна в своём выборе.
***
Очень больно. Её будто раскатывают как пласт.
Со всех сторон давит тьма. Она голодная, она требует больше. Больше
ненависти, больше ярости. Больше разрушений. Уничтожь всё, шепчет она.
Ведь дороги назад нет. Ты убила живое существо. Просто разметала его
на атомы. Совершила самое страшное.
Всё внутри содрогается от отвращения к себе и от невыносимой боли.
81
Пусть он хладнокровно лишил жизни твоего возлюбленного, ты не имела