Дом с привидениями
Шрифт:
— Ой, — Анна прикусила губу, борясь с разочарованием, — а куда?
«Только не домой!» — обожгла отчаянная мысль.
— А бог его знает. С утра пораньше укатил на дрожках с исправником и городовыми.
— Понятно. — Девочка с тоской посмотрела на дверь. Куда идти и что делать, она не представляла. Во всем городе у нее был один человек, которому можно довериться, — и вот он пропал. И куда теперь бежать? Что делать?
— Погоди. — Служанке стало ее жалко. — Я что-то слышала… к старому дому они поехали. На пустырь, за стеной. Не знаю только, где там может быть дом…
— Я
Она со всех ног кинулась к пустырю, откуда ушла вчера днем. Она не спросила, как давно уехал Юлиан. Было все равно. Есть куда бежать и к чему стремиться.
На первых порах Анна бежала, потом шла. Потом, когда усталые ноги отказались служить, решила свернуть с прямого пути. Этот район города она знала намного меньше, и чисто случайно свернула на боковую Морковную улицу, которая выходила к Лебёдке с другой стороны.
Старый дом был виден издалека. Сейчас чары спали, и его ничто не защищало от посторонних взоров. Вокруг него, с той стороны, где обвалилась часть стены, суетились люди. Слышался стук топоров, крики, треск и грохот. Где-то там, среди них, должен быть и Юлиан, но Анна внезапно застеснялась и решила обойти дом, подобравшись окольными путями. Заросли бурьяна показались ей отличным местом, где можно было подкрасться незамеченной. Тут, судя по торчащим остаткам сруба, когда-то стояли сараи и хозяйственные постройки. Но поселившийся в доме дух не обращал на них никакого внимания, и они давно развалились и частично сгнили. Пробираясь через завал и ругая себя за глупость — чего потащилась напрямик? — Анна поздно заметила в бурьяне синее пятно. А когда присмотрелась — завопила во все горло.
— Анна?
Крик захлебнулся. Вскинув глаза, девочка уставилась на Юлиана, оказавшегося неожиданно близко, шагах в десяти от нее. Но в двух шагах, намного ближе, лежало это…
— Это не я! Я не хотела! Я не хочу! — воскликнула она, закрывая лицо руками и пятясь.
— Анна, что случилось? Что там такое?
Юлиан рванулся к ней, и девочка попятилась, со всех ног кинувшись прочь.
— Постой! Погоди!
Юноша рванулся вдогонку — и, не успев разогнаться, едва не наступил на то, что минутой раньше нашла девочка. Взглянул тоже — и выругался от неожиданности.
Осенние дожди, уже начавшись, пропитали землю влагой. Вода собиралась в низинах, превращаясь кое-где в жидкую грязь. И в этой грязи лежала девочка. Третья. Лежала спиной к дому, на боку, словно прилегла вздремнуть. Наклонившись, Юлиан машинально перевернул ее на спину и попятился, не в силах отвести взгляд от мертвого лица и большого жирного червя, который извивался на ее щеке.
Привлеченные шумом и криками, со всех сторон спешили люди. Вперед протолкался врач, наклонился над телом. Юлиан попятился, ощущая в душе странную пустоту. Первым порывом было броситься за Анной вдогонку, но надо было довести дело до конца. С девочкой можно было объясниться и позже.
Анна бежала, натыкаясь на кусты, рвала руками тянущиеся к ней ветки, задыхаясь от страха, отчаяния, гнева, боли. Крик рвался из груди вместе с хриплым дыханием. Куда угодно,
Сердце билось где-то в горле, норовя выскочить наружу и разорваться. Невольно схватившись за ворот — блузка вдруг начала душить — девочка наткнулась на шнурок. Ладанка с зашитым в нее корнем тимьяна. «Пока он здесь, с тобой ничего не случится!»
Глухо вскрикнув, девочка сорвала ладанку с шеи, порвав шнурок. Тот лопнул, больно врезавшись в шею, и Анна, завопив, зашвырнула крошечный кожаный мешочек подальше в траву. Ничего не случится? Пусть! Пусть случится все что угодно! Пусть даже самое страшное! Это не страшнее того жгучего чувства раскаяния, которое снедало ее изнутри. Что же она натворила? Зачем? Какая она была гадкая!
— Я не хочу!
Отчаянный хриплый крик прокатился по лесу, подхваченный эхом. Где-то закричали птицы.
— Не хочу! Не хочу! Не хочу! Не хочу так жить…
Ей будет слишком страшно жить с памятью о том, что она натворила.
Крик словно прорвал плотину. Заплакав, Анна побежала вглубь леса напрямик, не разбирая дороги и лишь стремясь забраться как можно дальше в чащу. Туда, где ее никто не найдет, и откуда она уже сама не сможет выбраться.
Над ее головой сердито и тревожно шумели ветки. Лес пробуждался ото сна, сонный, недовольный. Осенью у него было отвратительное настроение, а тут еще эти крики и плач. Зачем его разбудили? Кто тут бродит в неурочное время?
Человеческий детеныш… Девочка… Ведьма… Что она тут делает? Разве она не знает, что нельзя соваться в чащу в это время года, да еще без защиты? Ну что ж. Сама виновата…
Под ноги нырнула тропинка, наполовину скрытая листвой. Приняла на спину и помчалась, уводя все дальше и дальше в чащу. Туда, откуда нет возврата.
Анна бежала, не разбирая дороги, задыхаясь, спотыкаясь, натыкаясь на стволы деревьев. Ноги заплетались в густой лесной траве, ветки били по лицу. Ей было все равно, куда бежать, она даже не заметила тропы под ногами. Ей отчаянно хотелось убежать от себя самой. Она бы не заметила сейчас ничего, и когда заросли внезапно расступились в стороны и девочка выскочила на большую поляну, она пробежала по ней несколько шагов и с разбегу налетела на стоящий там высокий, в человеческий рост, темно-серый, почти черный, камень. Налетела стремглав, еле успев выставить вперед ладони, чтобы не удариться о его твердый холодный бок, прижалась, чувствуя, как дрожат ноги и ходит ходуном сердце. В горле пересохло, дышалось с трудом. Воздух при каждом вздохе царапал горло.
Хотелось пить, а в двух шагах сквозь шум стучавшей в виски крови пробилось сонное журчание ручья. Сейчас, осенью, вода текла лениво, не звеня, а словно что-то спросонья бормоча себе под нос. Шатаясь, как после тяжелой болезни, протянув вперед руки, Анна сделала несколько неверных шагов и рухнула у берега на колени. Промахнулась, попала руками в ледяную воду, намочила рукава. Но пить хотелось ужасно и, наклонившись, девочка зачерпнула горстями ледяную, аж заломило зубы и заныло в горле, воду.