Дом среди сосен
Шрифт:
Будка поднялась и взлетела над насыпью, окутанная грязной тучей снега. На высоте взорвалась вторая мина, и Шмелев увидел, как будка стала переворачиваться и рассыпалась в воздухе. Крыша и часть стены отвалилась в сторону, и все это стало медленно оседать на землю. Напуганные взрывом солдаты сбегали с насыпи и ложились в снег.
— Гады, — Шмелев встал на колени, глядя на насыпь.
— Товарищ капитан, а вы знаете, почему он так побежал? — спросил Джабаров. — Смотрите.
Дым и снежная пыль медленно оседали. Вокруг будки валялись дымовые шашки, разбросанные взрывом. Одна из шашек
Черная рваная выемка зияла в насыпи. Ветер с той стороны сдувал с краев воронки мелкую снежную пыль, расщепленная шпала зловеще торчала из черной глубины земли.
— Помните, товарищ капитан, он вам первый доложил. Про блиндажи с рельсами. Помните?
— Не сходи с ума, — сказал Шмелев и быстро, не разбирая дороги, зашагал к насыпи. В голове у него звонко гудело.
— Товарищ капитан.
Шмелев обернулся и увидел, как над кустарником быстро движется белая остроносая кабина и за ней мерцает зыбкий полукруг.
— Пойди узнай, — сказал Шмелев. Сам он уже понял все.
ГЛАВА V
Аэросани проехали кустарник, и стала видна насыпь железной дороги, идущая поперек поля. Солдаты медленно двигались по полю к насыпи, и у Игоря Владимировича сжалось сердце, когда он увидел редкие фигурки, озябшие, съежившиеся, с тяжко опущенными головами. За цепью шел офицер со связным. Офицер услышал шум мотора и остановился. Потом сказал что-то связному, тот побежал к насыпи; а офицер зашагал навстречу саням.
Сани подъехали ближе, а Игорь Владимирович все еще не узнавал офицера, хотя фигура и походка были страшно знакомыми. На груди офицера висел автомат, на поясе — две гранаты и фляга. Он на ходу отстегнул флягу и выпил из нее, потом, тоже на ходу, пригнулся, схватил горсть снега и сунул снег в рот. Рукавицы заткнуты за пояс.
Сани замедлили ход и стали. Игорь Владимирович толкнул дверцу. Офицер подошел ближе, увидел командующего, но ничто не отразилось на его лице.
— Товарищ генерал, разрешите доложить. Боевой приказ выполнен. Батальон перерезал железную дорогу. Противник отходит. Докладывает капитан Шмелев. — Он стоял в снегу, положив руки на автомат, и смотрел на командующего. Он говорил с трудом, часто останавливался, голос был стылым. Лицо ничего не выражало, кроме беспредельной усталости, — такие лица встречались на военных дорогах сорок первого года и, бывает, встречаются на старых русских иконах. Глубоко запавшие глаза были недвижны и печальны, в них вспыхивало что-то пронзительно темное. Игорь Владимирович хотел и не мог отвести взгляда от этих глаз, которые, казалось, видели все, что могут видеть глаза человека. Он сделал усилие и отвернулся, почувствовав, как по телу пролился холодный озноб. Теперь командующий смотрел прямо перед собой. Наконец он сказал:
— Майор Шмелев, поздравляю вас с присвоением очередного звания.
— Слушаюсь, товарищ генерал, — сказал Шмелев, и лицо его не изменилось.
— Капитан Дерябин, — сказал Игорь Владимирович, не оборачиваясь, — что скажете вы?
Дерябин откинул ветровое стекло и высунулся из кабины:
— Слушай-ка, майор. Это ты обстрелял вчера вечером мои сани с берега?
— Я был на берегу.
— Ну и живуч, — с восхищением сказал Дерябин.
— Капитан Дерябин, накажите своего водителя.
— Товарищ командир, — взмолился Дерябин, — в машине находился полковник Славин. Он указывал...
— Приказываю наказать водителя своей властью. В противном случае берегитесь моей.
Дерябин послушно нырнул головой в кабину.
— Товарищ генерал, разрешите продолжить преследование противника? — спросил Шмелев и повернулся всем телом, чтобы посмотреть, что происходит на насыпи. Солдаты уже прошли поле, нестройно поднимались на насыпь и садились там отдыхать. Джабаров бежал по дороге от переезда.
— Много ли его осталось на вашу долю? — спросил Игорь Владимирович. Он уже полностью овладел собой, холод на спине прошел. Он легко выпрыгнул из саней, положил руку на плечо Шмелева. — Вы не ранены, майор?
— В голове что-то гудит, — ответил Шмелев. — Землей вчера присыпало.
Игорь Владимирович повернулся к саням:
— Дайте связь. Вызовите все станции.
Шмелев зашагал по дороге к насыпи. Командующий догнал его.
— Нехорошо, майор. Ваш генерал гоняется за вами, а вы никак не реагируете.
Шмелев ничего не ответил, будто не слышал.
— А у меня для вас хорошие вести. В Устриково прибыл ваш обоз, и старшина привез письмо на ваше имя.
— Спасибо, товарищ генерал. Да. Это хорошая весть. — Он говорил спокойно и по-прежнему смотрел вдаль, на поле за насыпью.
Джабаров подбежал к ним и остановился в пяти шагах.
— Товарищ генерал-лейтенант, разрешите обратиться к капитану Шмелеву?
— К майору Шмелеву. Запомните.
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант, разрешите обратиться к майору Шмелеву?
И опять:
— Товарищ майор, разрешите обратиться?
И еще раз:
— Товарищ майор, разрешите доложить. Дороги нет. Докладывает сержант Джабаров. — Он стоял не шевелясь и не сводил глаз со Шмелева.
Игорь Владимирович натянуто улыбнулся:
— У вашего связного несколько странная манера докладывать. О какой дороге идет речь? Вон же дорога. И вагоны стоят.
— Он говорит о железной дороге, — бесстрастно сказал Шмелев.
Игорь Владимирович нервно поправил папаху, посмотрел на адъютанта и быстро зашагал к разъезду.
— Отчего же вы не доложили об этом раньше? — бросил он на ходу.
— Я не мог знать точно.
— Вы же видели, что блиндажи на берегу перекрыты рельсами.
— Я писал о рельсах в донесении. Не мне делать выводы. Я выполнял приказ.
— Что за дьявольщина, — сказал Игорь Владимирович.
Полотно дороги разбегалось в обе стороны. Оно было ослепительно белым и ровным, только в тех местах, где шпалы не были сняты, снег лежал неглубокими волнами, и ветер сдувал его с насыпи, отчего казалось, будто снежные волны шевелятся и убегают вдаль. Старые товарные вагоны стояли на разъезде прямо на шпалах. Снег замел колеса.