Дом у последнего фонаря
Шрифт:
Выйдя на улицу, Александра надвинула на лоб капюшон. Резко началась оттепель. С неба сыпал частый, мелкий дождь. Женщина завернула в книжный магазин, посмотреть альбомы. Покупать она ничего не собиралась. Все книги привозились ею из командировок, с букинистических развалов и распродаж.
Перелистывая альбом с фотографиями, она увлеклась и не сразу услышала, как кто-то ее окликает:
– Саша? Саша, это вы?
Обернувшись, женщина оказалась лицом к лицу со старым знакомым, коллекционером книг и редкостей. Именно Эрделю она в свое время так неудачно предлагала
– Евгений Игоревич! – В первый миг Александра искренне обрадовалась, посчитав случайную встречу чуть ли не знаком судьбы. Но тут же сообразила, что предлагать Эрделю восстановленный молитвенник некрасиво по отношению к Буханкову. «Все же, у Олега право первенства!» Запнувшись, она смущенно договорила: – Давно мы не виделись.
– Так или иначе, встретились бы на днях, – кивнул пожилой мужчина. – Идете на похороны Дмитрия Юрьевича?
– Ах, да… – Поставив обратно на полку тяжелый альбом, женщина потерла занывший висок. – А я почему-то про похороны совсем не думала… Будто его вообще хоронить не придется. Все эти игры с бессмертием…
– Покойник был человек со странностями, конечно, – Эрдель пристально смотрел на нее, – но хоронить его все же будут, как и всех прочих смертных.
– Я глупость сказала, забудьте. – Александра испугалась, что сболтнула лишнее. – А знаете, вчера умер еще один мой знакомый. Да и вы его знали, кажется? Сергей Петрович Тихоненко, у нас с ним мастерские по соседству…
– Царствие небесное, – перекрестился коллекционер. – А я, грешным делом, думал, что старик давно уж… Так что же они с Лыгиным, друг за другом подряд ушли?..
– Получается, да.
– Но хоронить их будут, конечно, на разных кладбищах, – авторитетно заявил Эрдель. – У Лыгина место рядом с родителями, на Троекуровском. А Тихоненко зароют в Подмосковье, где участки подешевле. Кстати, кому на его похороны сдавать?
Вручив Александре небольшую сумму и пообещав, если будет возможность, прийти проводить старого реставратора (женщина не сомневалась, что возможности такой не представится), Эрдель задал дежурный вопрос:
– Ну как, нет ли у вас чего новенького?
И снова она проглотила ответ, вертевшийся на языке. Пожав плечами, солгала:
– Ничего. Полный штиль. Вот, может, вскоре во Францию поеду. Там два аукциона. Привезти вам каталоги? Они уже у меня.
– Занесите, – со скукой в голосе ответил мужчина. – Вы мои предпочтения знаете. Так увидимся на похоронах.
И Александра даже не стала уточнять, какие именно похороны имеются в виду.
Она зашла еще в два антикварных магазина, ни на что особенно не надеясь, и везде оставила заказы на катушку шелка. «В Париже я бы купила шелк за час. Здесь это почти нереально. – Художница глубоко ощущала свое поражение, возвращаясь домой в промокших насквозь сапогах и сторонясь от брызг, поднимаемых машинами. – Остается ждать чуда…
Или заштопать молитвенник тем, что есть под рукой. Я могу попытаться покрасить этот проклятый белый шелк, в конце концов…»
– Олег! – воскликнула женщина, поднявшись наконец
Александра исходила из простейшего предположения, что коллекционер, кровно заинтересованный в реставрации «находки всей своей жизни», как он сам именовал молитвенник, сумеет найти катушку нужного шелка намного быстрее. Она сварила кофе, закуталась в плед, поставила ноги в шерстяных носках на обогреватель и набрала номер Олега.
Тот ответил не сразу. Александра уже была готова сбросить вызов, когда услышала раздраженный голос:
– Ну что, что?!
– Извини… – с запинкой выговорила она. – Я некстати?
– Около того, – так же неприветливо бросил мужчина. – Ты хоть понимаешь, как я занят?! Занимаюсь похоронами, какими-то никому не нужными поминками… У Лыгина и друзей-то не было! Поминать такого – чертей смешить!
– Постой, постой, я ведь по делу… Подумала, что ты заинтересуешься. Знаешь, Лиза отдала мне вырезанные страницы из молитвенника!
Повисла пауза, по истечении которой Александра услышала, как собеседник хрипло откашлялся.
– Она нашла страницы на даче, в кабинете отца. Я все пересчитала, сличила… Молитвенник теперь цел!
– Хорошо. – Голос был почти неразличим в трубке.
– Проблема только в том, как их вшить. Иглы у меня есть, к счастью. Они очень редкие, сами – антиквариат. Но нет пустяка, шелка нужного оттенка. Помнишь цвет пергамента? Вот такой шелк мне нужен. И конечно, японский, самый тонкий и прочный, он будет невидим в швах. А уж зашить я сумею идеально! Знаешь, если потом затереть швы, они будут совсем неразличимы!
– Поверить не могу… – Олег заговорил громче: – Я торчу на кладбище и вместо вдовы выясняю, кто, когда и по какому праву передвинул оградку, так что Лыгина придется хоронить чуть ли не на дорожке… А ты звонишь и делишься горем – нет шелка нужного оттенка! Бред!
– Не злись, – смутилась женщина. – Я знаю, что влезла некстати… Но понимаешь, я могу привести молитвенник в прежний вид. А ты мог бы купить его, пока наследница не потребовала книгу! Купить недорого, прямо скажем. Потому что я от имени Лыгина все еще имею право продавать его вещи за любую цену. Но учти, как только молитвенник перейдет к Лизе, цена повысится! Там уж решать будет Светлана!
В трубке послышался звук, похожий на подавленное рыдание.
– Нет, я, наверное, не смог тебе объяснить, где нахожусь и чем занимаюсь! – с тоской произнес Олег. – Это ужасно!
– Прости, но… – Александра была окончательно обескуражена. – Я думала, ты хоть немного обрадуешься!
– Саша! – Дрожащий голос собеседника говорил о его состоянии куда красноречивее слов. – Я сейчас заору! Или морду тут кому-нибудь набью! Брошу все к такой-то матери! Почему я должен хоронить Лыгина?! Я кто ему – жена, дочь, любовница?! Вас трое баб, и всем все равно! Мне одному больше всех нужно! Светлана с утра выпила и теперь в депрессии, Лиза спит как сурок, никак не проснется, хотя уже дело к вечеру… А ты проедаешь мне мозг своим поганым шелком!