Дом у последнего фонаря
Шрифт:
– Что с Лизой? – перебила его Александра. – Почему она спит в такое время?
– Спится – и спит! А я вот вторые сутки занимаюсь ее делами! Но может, к лучшему, что она спит – больше ничего не натворит!
– А что она натворила?!
– Кроме того, о чем ты и так знаешь, еще ничего! – рявкнул мужчина. – Будто этого недостаточно! Отстань ты со своим молитвенником, ради всего святого!
Женщина отложила в сторону замолчавший телефон. На ум приходили запоздалые возражения, аргументы… «Почему я никогда не отвечаю сразу, как надо? Вечно потом мучаюсь, что не то, не так
Она была обижена и даже не пыталась оправдать старого знакомого. «Если бы я узнала, что спасли “открытие всей моей жизни”, я бы нашла минутку поговорить об этом. Без истерик поговорить. Даже если бы в этот момент хоронила кого-то! Но почему Лиза до сих пор спит?!»
Александра, нахмурившись, набрала мобильный номер, с которого ей вчера вечером звонила девушка. Телефон оказался выключен. Она снова набрала номер Олега. Теперь тот почти визжал в трубку:
– Это опять ты?! Что же это такое?!
– Ты не знаешь телефона Лизы?
– Не знаю! Я не ее дружок!
– Дай тогда номер Светланы. – Женщиной овладело холодное упрямство. Зная себя, она понимала, что теперь добьется своего, даже рискуя затеять серьезную ссору. – С ней-то вы перезванивались иногда?!
– Совершенно ни к чему ее сейчас трогать, – Олег понизил голос, очевидно, пытаясь взять себя в руки. – Слушай, я освобожусь через час, два. А пока не беспокой меня, пожалуйста, просто НЕ ЗВОНИ!
Швырнув телефон на постель, Александра взбешенно зашагала по мастерской. Проходя мимо входной двери, она расслышала отрывистое мяуканье. Отворив, впустила Цирцею. Кошка с чрезвычайно независимым видом направилась к своей миске и принялась обнюхивать лежавшую там корку сыра.
– Нагулялась? – сурово приветствовала ее хозяйка. – Попробуй теперь котят принеси! И не воображай, я их больше раздавать не буду!
Кошка грызла засохший сыр, и шерстка на ее спине подергивалась, как всегда, когда она бывала недовольна. Александра присела к столу и тут же снова вскочила. Сейчас она с удовольствием приняла бы успокоительное, но таблетки пропали. До сей минуты женщина почти не думала об этом, выругав себя за рассеянность и забыв о досадном эпизоде. У нее остался рецепт, появились деньги, так что она в любой момент могла сходить в аптеку и обзавестись новой упаковкой лекарства. Но сейчас, вспомнив о пропаже, художница ощутила тревогу.
«Конечно, я в последнее время не высыпаюсь, становлюсь рассеянной. Но в маразм все-таки еще не впала. Как я могла оставить на столе пузырек с таблетками? Неужели совсем не соображала, что делаю?» Ее осенила догадка, что пузырек мог присвоить кто-то из людей, находившихся в кухне. «А еще хуже, его могли приобщить к уликам, так, кажется, делается, когда находят что-то подозрительное на месте преступления. Это сильное успокоительное, продается только по рецепту. Невропатолог еще сомневалась, выписывать ли его. Потом сама сказала, что нервная система у меня истощена и обойтись слабыми средствами не получится. Взяла с меня слово, что я не буду “делиться с подружками”. Велела есть больше мяса, гулять и спать. Ограничить кофе и сигареты. Спросила, замужем ли я,
Она схватила телефон и вновь набрала номер Олега. Александра даже не ожидала, что он ответит, и была удивлена, когда послышался его севший, серый голос:
– Ты смерти моей хочешь?!
– Срочно давай телефон Светланы! – потребовала художница. – У меня пропало лекарство, которое я при тебе давала Лизе на даче. А Лиза, ты говоришь, до сих пор спит. Понимаешь, что могло случиться?!
И впервые Олег проявил живое участие. Озадачившись лишь на миг, мужчина воскликнул:
– Что ж ты сразу не сказала?! Плела про какой-то шелк! Записывай… Я сейчас тут закончу, сам поеду к ним. Лиза пока у матери, в Сокольниках. Светлана ее чуть не насильно к себе увезла.
Получив номер, Александра, не медля ни минуты, позвонила бывшей жене Лыгина. Лишь с запозданием она подумала о том, как может быть воспринят ее звонок. «Станет ли Светлана вообще говорить со мной?!»
Но та, узнав, кто звонит, даже не удивилась.
– Похороны двадцать восьмого, – сразу сообщила она. – На Троекуровском кладбище, в час дня.
– Я не насчет похорон… – спуталась Александра. – То есть я приду, конечно. Лиза все еще спит?
– Пока не просыпалась. Вам ее нужно, что ли?
– Мне нужно, чтобы вы ее срочно разбудили, – нервно произнесла художница. – Когда она уснула?
– Вчера, поздно вечером, когда мы домой приехали. Да в чем дело? Она всегда подолгу спит, после того как…
Внезапно Светлана замолчала. Когда женщина заговорила снова, ее голос звучал сухо и взыскательно:
– И ни к чему ее будить. Пусть отдохнет. Вам-то что до того, спит ребенок или нет?
– У меня на даче исчезло лекарство, сильнодействующее. В больших дозах оно может быть смертельно.
– Ну а она тут при чем?
– Я дала ей две таблетки, когда у нее была истерика. Я подумала, может, Лиза случайно…
– Что вы несете? – возмутилась мать. – Намекаете, что она взяла таблетки? Лиза в жизни чужого не трогала. Вы не знаете ее, а говорите!
Александра была в отчаянии. Ее упорно не желали понять. Ее страхов не разделяли.
– Лиза любила отца, как мне показалось, – беспомощно вымолвила она. – Вы не думаете, что девочка, найдя его тело, могла получить такой шок, что наглоталась таблеток?!
Александра не верила своим ушам – собеседница смеялась! Художнице вспомнились слова Олега, что Светлана с утра нетрезва. «Я говорю с пьяной! Как с путной! Господи, она же вообще не понимает, насколько все серьезно!»
– Наглоталась таблеток! Таблеток! – сквозь смех повторяла Светлана. – Какой бред! А в одном вы правы, это ее папаша покойный виноват, что она так крепко спит. Десять лет нам горя не было, и вот снова! Надеюсь, в последний раз! С того света он ее не достанет!
– Не понимаю… – оторопела Александра. – О чем это вы? Они даже не пообщались…