Дом у воды
Шрифт:
Да еще эта идиотка Лера на обратном пути заканючила, как маленькая.
«Папочка, купи мороженку! — мысленно передразнил жену Дунаев. — Вот и получила по морде прямо на улице. Зато впредь неповадно будет!»
Он тяжело поднялся из ротангового кресла, стоявшего на балконе спальни, и медпенно побрел на поиски жены.
«Прятаться она вздумала, — раздраженно пожаловался Таракан сам себе. — Я тебе спрячусь, курва!»
Дунаев заглянул в гостиную, где убирался маленький тщедушный паренек.
— Доброе утро! — поприветствовал тот на неплохом английском.
— И тебе не хворать, — поморщился
«До конца года вилла оплачена, — сам себе напомнил Дунаев. — На продукты и прислугу пока хватит. А там видно будет… Знать бы, откуда прилетело? — мысленно почесал он репу и тут же чуть не стукнул сам себя. — Витюша, мой дорогой, небось ты ход сделал? Глупо, мальчик мой, ох глупо. Завтра-послезавтра уголовное дело прикроют, через год — другой вернусь и отплачу. Не жалуйся тогда, Витюша».
Кляня себя последними словами, что сам позвонил Пахомову и все ему выложил, Дунаев заметался по вилле в поисках Лерки. Жену он нашел в ванной. Лера сидела на низенькой банкетке перед большим зеркалом в резной раме и внимательно рассматривала свое глупое личико. Увидев в отражении мужа, она повернулась с улыбкой.
— Вот видишь, нехороший, — проворковала она, показывая на маленькую припухлость. — Теперь синяк на всю щеку. Ни в ресторан пойти, ни на танцы.
— Нормальные бабы в твоем возрасте детей сиськой кормят, а не по кабакам шляются, — рыкнул Дунаев, направляясь к ней. — Но я из тебя эту дурь выбью, — пригрозил он, справедливо полагая, что если не может дотянуться до Пахомова и его влиятельного родственника, то уж поквитается за все с Леркой.
— Да ты же сам не хотел, — недовольно хмыкнула Лера. — И мне фигуру ни к чему портить!
Дунаев не сдержался и отвесил пощечину, собрался ударить еще раз, но жена успела подскочить и броситься наутек с криками «спасите, помогите, убивают!»
Таракан схватил ее за руку. Вывернул до упора. Жена закричала и, чтобы ослабить боль, начала оседать. Дунаев толкнул ее и пошел прочь.
— Козел вонючий, — промычала заплаканная Лера, надеясь, что муж уже далеко. Но он услышал и вернулся. Она, испугавшись новых побоев, сделала шаг назад, потом в страхе попятилась и упала навзничь.
— Вставай, дура, — пробурчал Дунаев, — больше бить не стану.
Но Лера будто не слышала его и все еще лежала на красной блестящей плитке, словно птица без крыльев.
— Эй, — позвал Дунаев, — я что сказал?
В этот момент в ванную заглянул уборщик, что-то лопоча себе под нос. Потом вскрикнул и бросился опрометью к горничной. Та вызвала полицию.
— Несчастный случай, — попытался объяснить Дунаев. — Моя жена поскользнулась и упала. У меня на глазах.
— Кто-нибудь еще видел? — равнодушно поинтересовался тощий полицейский.
— Нет, мы были одни, — пожал плечами Дунаев.
Потом дала показания прислуга. И с их слов выходило, что белый господин истязал жену, а она кричала, что он ее убивает.
Дунаев до конца не верил, что его обвинят в убийстве, но кто-то из дознавателей не поленился пройтись по окрестностям, и местные торговцы рассказали о вчерашней пощечине, подтвердив
Тонкие металлические наручники защелкнулись на запястьях. Дунаев осознал, что впервые в жизни ему предстоит отвечать за то, что не совершал, а доказать или защитить себя нет ни малейшего шанса.
— Позовите российского консула, — велел он, а сам подумал, что за всю свою сознательную жизнь многих подставил, кого-то подвел под петлю, а кого-то под статью. Но никогда сам дпя себя не предполагал такой участи. И винить получалось некого.
Всю ночь Света тревожно вертелась в объятиях Гаранина.
— Ты бы поспала, маленькая, — ласково шептал он, хотя на ум и приходили сравнения с вентилятором. — От твоего беспокойства толку мало, а сон — лучшее лекарство.
— Я боюсь, Сеня, — в который раз пробормотала Света. — За себя, за Олеську. Получается, что мне с ней рядом находиться нельзя. А ну как приедет сюда киллер и грохнет меня у нее на глазах. Опять же процедура удочерения…
— Ты сама посуди, — ласково увещевал Джин. — На всю округу ни одного постороннего. В Крушинино наблюдатели имеются, здесь два отряда самообороны. Ну и мы с тобой на что-то сгодимся. Не дадим никому нас уничтожить. У тебя Береттка на что? Знал бы твой крестный, что ты тут ревешь, то передал бы тебе флакончик дпя слез.
Света замерла в его руках, а потом тихо рассмеялась.
— Ага, — хмыкнула она. — Только даже не представляю, как им пользоваться. К уголку глаза подносить, когда слеза бежит? Я видела такие безделушки в музее, — задумчиво проговорила Света, умолчав, что этот самый музей находится в поместье де Анвилей и именно туда водят экскурсии. Что-то из цикла о жизни французских аристократов. — Один такой флакончик дороже пистолета стоит, а пользы ноль. А у меня крестный — мужик практичный.
Гаранин скупо улыбнулся, представляя крепко сколоченного мужчину с впалыми щеками и крупным носом. Между делом Арсению удалось просмотреть в интернете несколько страниц, посвященных Виктору Николаевичу. Умное лицо. Проницательный взгляд. Костюм от Армани, перстни на безымянных пальцах. Один совершенно простой, а второй с булыжником от Тиффани. Повезло Светке, раз такой человек по жизни помогает. Теперь понятно, чьими стараниями ее в одну школу с Ленкой Пряшниковой засунули. Джин всмотрелся в лицо уснувшей подруги и, подождав, когда ее окончательно сморит сон, аккуратно поднялся с постели.
Ему и самому не спалось! А от нервов останавливалось дыхание.
«Какого удода отец прислал яйцеголового Севку? Только лишь из-за угрозы? Так лично мне ничего не грозит, а про ляльку мою он понаслышке знает. Да и кто она ему? Мог бы и обычную охрану прислать».
Джин потянулся и, решив, что вопросов больше, чем ответов, и он уж точно всей правды никогда не узнает, уселся за стол. Включив ноутбук, отринул в сторону все сантименты и лирику и собрался было посмотреть сделанные вчера чертежи, как на домашней странице в браузере вывалились новости. Гаранин лениво пробежал глазами по строчкам: в Валаамском монастыре в теплице вырастили первые ананасы, труппа Большого театра приехала на гастроли в Вену, а ниже с маленькой красной молнией шло сообщение. Несколько фраз заставили Арсения напрячься, а затем снова перечитать весь текст.