Дом у воды
Шрифт:
— Джин, — догнал его Вадька, пошел рядом. — Ну хочешь, я Светкин номер найду в телефоне жены, тебе сообщу. Позвонишь, поговорите…
— Пустая затея, — скривился Гаранин. — Можно только один раз позвонить, потом она в черный список внесет.
— Ну да, — пожал плечами Вадим и поежился от холода.
— Возвращайся, Вадик, — примирительно заметил Арсений. — Вон Ленка в окне торчит, тебя ждет.
Пряшников обернулся и, махнув жене, продолжил идти рядом.
— Если бы знать, что ты серьезно настроен…
— Ты за себя точно не знаешь, — пробурчал Гаранин. — Вот завтра встретишь
— Я не ищу развлечений на стороне и не собираюсь…
— Я тоже не собирался, тем более после Полины, — хмыкнул Арсений. — Но появилась Света и все пошло кувырком. Мне без нее жить не хочется, а ты говоришь: «Бабы!».
Гаранин хлопнул бывшего друга по плечу, пробурчал что-то в знак прощания и ринулся прочь. Лишь пройдя почти весь Арбат, он осмотрелся по сторонам. Возвращаться к метро не стал: дойти до своего бывшего дома выйдет быстрее. Он прошел мимо памятника Окуджаве. Помедлил лишь на секунду около поэта, щуплого и ссутулившегося. Рядом кто-то из молодежи читал стихи. Что-то о любви. Арсений поморщившись, будто от зубной боли, свернул в какой-то переулок и медленно побрел к брату и его жене. Он шел тихой улицей, вглядываясь в огороженные дворы, окруженные сталинками. Замечал, как с деревьев валятся последние комья талого снега, и старался обойти глубокие лужи, дабы не прийти в гости с мокрыми ногами. Пару раз улыбнулся мелким собачонкам, вышедшим погулять и
поджимавшим лапки на мокром тротуаре. А потом в соседнем дворе скользнул взглядом по пустой детской площадке и замер, заприметив на лавке фигуру, показавшуюся знакомой. Пока Арсений
колебался, подойти или нет, воротца двора распахнулись перед белоснежным Порш Кайеном. Гаранин посторонился, пропуская машину, а потом сделал шаг. И пока ворота не закрылись, решительно прошел внутрь. Спокойно уселся на лавку рядом и осведомился как ни в чем не бывало:
— Не помешаю?
— Сиди, раз пришел, — хмыкнул Виктор Николаевич Пахомов, высматривая что-то в доме напротив.
— Мы с вами не знакомы, — попробовал объясниться Гаранин, но Пахом его перебил.
— Да я знаю, кто ты, — отмахнулся он. — Досье читал на тебя. Скоро сниться начнешь…
— Я наломал дров, — пробурчал Арсений. — Мне без нее плохо, а как подступиться, не знаю.
— Поезжай, объяснись, — нехотя заметил Пахомов, не отводя взгляда от объекта созерцания. — Может, простит тебя…
— Как объясниться? — ухнул Арсений, понимая, что зря обратился к Светиному крестному.
— Ртом, баклан, — криво усмехнулся Виктор Николаевич. — Открываешь рот и начинаешь излагать. Есть еще язык жестов, но я бы не советовал…
Гаранин, не обратив внимания на усмешку, вскинулся нетерпеливо:
— Да я не знаю, как подступиться! Любые признания обесцениваются ее богатством. И кто угодно ткнет в меня пальцем и обвинит в корысти!
— Я, например, — согласился Пахомов и, наконец, соизволил глянуть в лицо. — Что-то ты помятый весь и выглядишь как больной, — протянул он небрежно и добавил сгоряча: — Побрейся, подстригись и подумай, как вернуть любимую женщину. Если любишь, конечно…
— У меня есть план, — пробурчал Арсений. — Но он фантастический, — заметил скривившись.
— Полететь
— Если бы, — отмахнулся Гаранин. — Будь такая возможность, я бы ей воспользовался не задумываясь.
— Просто, чтобы огрести от самого себя? — снова хмыкнул Пахомов и глянул внимательно.
— Да нет же, — в сердцах бросил Арсений, понимая, что это его единственный шанс достучаться до Светы, пусть даже через посредника. — Я испугался, услышав о ребенке. Начал чушь всякую пороть.
Мне бы отдышаться и подумать немного. Но не получилось! Кто же знал, что вы за ней прилетите.
— Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете и бесплатно покажет кино, — с тоской выдохнул Пахомов. — Я это кино всю жизнь показываю. Вон видишь окна на третьем этаже, — заметил с болью. — Они там жили. Светка с родителями. Пока Иштвана один козел не грохнул…
— Так вроде не нашли убийцу, — встрял Арсений, показывая свою осведомленность.
— Нашли, — скривился Витька. — И наказали даже. Только друга мне это не вернуло. Света для меня как дочка. Можно считать, кровинушка родная… Оттого и больно на ее страдания смотреть.
— А вы вроде не родственники, — не понял Гаранин. — Как же кровь родная?
— Она болела сильно. Вообще помереть могла. Но а мы втроем сопротивлялись, как могли. Это я ее родителей и себя имею в виду. Ну и она сама умница. Настоящий боец. Такую болячку поборола!
— А чем болела? — пробормотал Гаранин.
— Лейкоз, — скривился Пахомов. — А у меня первая группа крови. Королевская, говорят! Так я ее донором был. У Лильки вторая группа, а Иштван желтухой в раннем детстве переболел. А моя первая всем подходит. Ну и лекарства, конечно, пересадка костного мозга. Денег ушло немерено, но спасли. Но до сих пор боимся рецидива. Вон вертолет прислали из-за обморока. А вот про твое медвежье величество даже не подумали, прости, — едко бросил Пахомов.
— Я хочу вернуть ее, — упрямо заявил Арсений.
— Даже зная, что она в любой момент может умереть, и про брачный контракт? — серьезно поинтересовался Виктор Николаевич.
— Да мне плевать на ее деньги’- в сердцах бросил Гаранин. — Своих хватает. Все равно, больная она или здоровая. И если болезнь вернется, я готов стать донором. Весь свой ливер отдам. Спинной мозг и кровь. Мне нужна только одна Светлана. Ну и Олеська тоже…
— Бэмби, — улыбнулся Пахомов. На короткий миг исчезла печаль во взгляде, и лицо озарилось доброй солнечной улыбкой. — Хорошая девчонка. Она тебе каждый день письма пишет.
— Так она мне подсказку оставила, — довольно хмыкнул Арсений, собираясь рассказать про рисунок, но в этот момент из подъезда выскочил здоровый детина с битой наперевес и помчался к скамейке.
— Убью на фиг! — заорал он Пахомову, замахнувшись. Витька, как старый солдат, много чего повидавший на своем пути, успел увернуться, но упал с лавки, не удержавшись. Следующий удар точно настиг бы его и проломил череп, когда руку нападавшего успел перехватить Гаранин. Цепкие пальцы Арсения с трудом разжали здоровый кулак и вытащили из него биту.