Дом Утраченных Грез
Шрифт:
Пастух отпил из бутылки, ополоснул рот и выплюнул воду.
– Ты был молодцом. Тот червь-дух в тебе в смятении вышел наружу. Пришлось мне бороться с ним, но теперь все кончено. Тэлос [19] .
– Бороться с ним?
– Да. Он хотел вернуться в тебя, но я схватил его и убил. Я бросил его труп за ту скалу.
– Его труп?Что ты такое говоришь? Он сейчас там?
– Да.
19
Конец (греч.).
– Почему?
– Он очень отвратительный.
– Я хочу посмотреть.
– Советую этого не делать.
Майк освободился от руки Манусоса и бросился за скалу, чтобы взглянуть. Он увидел пыль и осколки камней. Больше ничего не было. Совершенно ничего. Майк медленно вернулся. Манусос тер пальцами сонные глаза.
– Там ничего нет.
– Нет? Ну, должно быть, убежал.
– Что значит убежал? – возразил Майк. – Там вообще никогда ничего не было.
– Послушай, это был дух. Ты думаешь, он будет лежать там, как дохлая собака, и гнить на солнце? Через несколько минут он… – Манусос махнул рукой, показывая на небо. Майк что-то тихонько пробормотал. – Что, ты мне не веришь? Тогда я вот что спрошу: если я предложу сейчас бренди, захочется тебе выпить?
И правда, от одной мысли о бренди или вообще об алкоголе Майк почувствовал отчетливую тошноту. Но когда он подумал о какой-нибудь еде, реакция была та же. С глубоким скептицизмом он посмотрел на Манусоса.
Пастух понурился, грустно улыбаясь и качая головой:
– Я делаю это для него, а он называет меня лжецом. Получил, называется, благодарность. Я делаю это для него…
Майк посмотрел на бормочущего старика, морщинистого и седого, с лукавыми полузакрытыми глазами, и ему пришло в голову, что все это – спектакль.Пастух явно играл, притворяясь опечаленным оттого, что Майк не сумел его поблагодарить. А Майк сам не понимал, что он ожидал увидеть за скалой. Гниющего морского змея? Вздувшуюся личинку? Он уже даже спрашивал себя, какого черта вообще делает тут, в горах.
Но все-таки был танец! И разве это не было замечательно?
Он посмотрел на солнце, застывшее в небе. Оно было как желтый глаз хищной рептилии.
– Пора поспать, – сказал Манусос. – Надо подготовиться, набраться сил.
Майк поборол искушение съязвить.
– Подготовиться к чему?
– Подожди и увидишь.
Манусос устроился вздремнуть. Майк сел поодаль, слишком разозленный, чтобы думать о сне. По солнцу шли круги, словно от камня, брошенного в золотой пруд. От подножия огромной скалы ползла тень. Полуденное гудение насекомых
Он проснулся через два часа, одуревший и раздраженный. Манусос не спал и смотрел на него. Спазмы голода, утихшие было на некоторое время, вернулись с Удвоенной остротой. Майк схватил канистру и отпил воды. Желудок у него был расстроен, так что он побрел в кусты подальше от глаз Манусоса.
Вернувшись, он заметил на щеке у пастуха большую царапину. Не успевшая засохнуть кровь алела под подбородком сквозь серебряную щетину. На тыльной стороне ладони виднелся порез.
– Что ты тут делал?
Манусос неопределенно повел головой. Майк был настойчив.
– Пока ты спал, твой дух встал и пошел. Мы боролись.
– Я во сне дрался с тобой?
– Твой дух пытался сойтись с твоим врагом. Нельзя было допустить этого.
– Погоди, погоди, погоди…
– Микалис, у нас нет времени на разговоры. Нам надо много чего сделать до темноты.
Майк посмотрел на хитрого старого пастуха. Настоящий лис. Вполне возможно, что он сам себя оцарапал.
Манусос был полон решимости не давать Майку долго думать над его словами.
– Приступай прямо сейчас. Собирай кусты мастики. Сколько сможешь найти. Нам потребуется все, что ты сможешь притащить. Иди, тебе нужно быть готовым до того, как солнце скроется за горой.
Майк вздохнул и огляделся. Задача была не из легких. Поблизости почти не осталось сухой мастики, они ее уже сожгли. Придется походить, чтобы собрать хоть сколько-нибудь.
– И если увидишь кого-нибудь, – добавил Манусос, – ни с кем не разговаривай. – С этими словами он направился в сторону пасущихся овец.
Остаток дня Майк выполнял задание Манусоса. Предупреждение пастуха ни с кем не разговаривать казалось совершенно излишним. Кроме него, ни души не было вокруг; да и что может кому-то понадобиться в этом суровом месте? Тени стали длинней, ящерицы, мелькнув хвостом, прятались под вулканическими камнями, температура внезапно упала. Он навалил у скалы груду корявых кустов мастики, и зеленых, и сухих.
Манусос кивнул:
– Теперь отдыхай и жди. – Майк хотел было заговорить, но Манусос прервал его: – Отдыхай молча.
Так прошло четверть часа. Пастух глотнул воды и полез на пятнадцатифутовую скалу. Майк поразился проворству и легкости, с какими старик, находя в выветренной стене невидимую опору для пальцев, карабкался вверх. Усевшись на вершине, он разулся и снял носки. Потом размотал головной платок и затолкал в карман. Уселся поудобней, решительно уперся босыми ступнями в скалу и застыл в ожидании. Над его плечом, малиновое, пылающее и огромное, опускалось солнце. Манусос откинул назад голову и запел.