Дом в Хамптоне
Шрифт:
Бейсболистам нравилось, когда во второй половине матча появлялись их жены и дети. Их присутствие придавало игрокам сил и бодрости. Но эта поддержка никоим образом не должна была быть шумной.
Сидя на трибунах, жены могли, сколько угодно, сплетничать между собой, обсуждать достоинства и недостатки игроков, пить кофе из термосов или просто перелистывать газеты. Все это было в порядке вещей. Но нельзя было шумно выражать свои эмоции, подбадривать или освистывать игроков, вообще как-либо вмешиваться в ход игры.
Таковы были правила. Став однажды членом команды, ты остаешься им от лета к лету до тех пор, пока не сломаешься или не постареешь настолько, что уже не в силах будешь поднять биту. Это было для них самое страшное. Мысль об этом была настолько же ужасна, как и мысль об импотенции, банкротстве или смерти. Особенно это походило на мысль о смерти.
Никто не хотел этого. Даже их жены. Потому что хорошо знали — эта маленькая глупая игра и нелепые костюмы, в которые облачались их седеющие ребята, на самом деле являются важной частью их жизни.
Они шутили, сплетничали и пили свой кофе, сидя на трибунах; они ждали своих ребят, чтобы отвезти их домой после матча; они выслушивали их бесконечные рассказы о сражениях и делали примочки на синяки и ссадины. И они были довольны. Никто из них не променял бы это ни на что. Потому что ни одной женщине по-настоящему не нужен мужчина, если внутри него не сидит мальчишка. Что тогда ей остается с ним делать? Ведь женщине так необходимо заботиться, переживать и поддерживать своего мальчика. Тем более что каждый из них — солидный, преуспевающий и надежно стоящий на ногах мужчина. Здесь возникла поистине гармония между мужчиной-ребенком и матерью-девочкой.
Мужчины, которые слишком перезрели для того, чтобы по-настоящему чего-либо хотеть, утеряли одно ценное качество — искру, которой может обладать только настоящий мужчина: целиком и полностью, со всей необузданной энергией отдаваться игре! Пока ты способен играть с наслаждением и полной отдачей — ты молод.
У женщин отсутствует такое качество. Это то, что они способны воспринять только через своих мужчин-мальчишек, и без чего нет ощущения полноты счастья и свободы. Отсутствие этого качества компенсирует другое — уют и комфорт дома и раскрытые навстречу объятия.
Таковы неписаные правила игры.
Джина и Дженни никогда не ходили на бейсбол. Им это было неинтересно. Даже Оуэн и Джереми ни разу не были на этой игре.
Но это воскресенье выдалось особым. Сегодня должны были присутствовать на игре Джой и Катарина Риверс, по крайней мере, так сказал Гарри. А эта пара ужасно занимала Джину и Дженни. Да к тому же в команде играл сам Рикки Боско. Уж он-то постарается показать высокий класс, чтобы произвести впечатление на Катарину.
Это лето, вообще, оказалось каким-то особым. Все выглядело,
Джина возилась у машины, ожидая, когда Дженни вынесет дорожный чемодан. В нем было все необходимое, и даже утюг. Такое впечатление, что они собирались уехать из дома, по крайней мере, на неделю.
Дженни впихнула чемодан, который был размером с нее, на сиденье машины и плюхнулась рядом.
— Боже мой, только десять часов утра, а ты уже такая взвинченная! — Джина развернула «вольво», и они поехали по направлению к океану.
Дженни зажгла сигарету.
— Я всю ночь провертелась, так и не сомкнув глаз. Эта история с моей матерью совсем доконала меня. Я чувствую себя такой разбитой. Рано утром сегодня после бессонной ночи я вышла на пляж и, чтобы как-то собраться, стала медитировать. У меня жутко закружилась голова. Я легла на песок и отключилась на несколько минут. В принципе пятнадцати минут достаточно, чтобы восстановиться, но сегодня мне так и не удалось полностью снять головокружение и тошноту.
— О Господи, Дженни, что за чушь ты несешь?
— Разве я никогда тебе не рассказывала о медитации?
— Кажется, нет… хотя что-то припоминаю.
— Эрика Гесс научила меня этому. В Нью-Джерси есть специальное место, куда стекается масса народу. На вершине холма стоит медиум, под руководством которого все медитируют. Самопогружение до полной отрешенности, чтобы вновь обрести себя.
— Дженни, прервись на секунду.
— Разве ты ничего об этом не слышала?
— Дженни, ты меня поражаешь! Я думала, ты давно покончила с этими глупостями. И прежде всего с Эрикой Гесс. Ты же знаешь, что это за женщина! Глупа и чопорна, как гусыня. Все свое время она проводит, беря уроки по вождению «порша» и игре в поло. Примитивная баба, вышедшая замуж из-за денег. И ты мне говоришь, что это твой новый гуру. Извини, я перестаю понимать тебя. У тебя смятение, головокружение, ты падаешь, ты лежишь, ты встаешь. Черт возьми, что с тобой?
Дженни швырнула сигарету и залилась слезами.
— Я выбита из колеи. Чувствую себя такой потерянной. Еще совсем недавно все было так хорошо. И вдруг этот страх. Я боюсь чего-то. А ты же меня знаешь, когда я испытываю необъяснимое беспокойство, мне кажется я схожу с ума. Мне здесь очень плохо.
Джина остановила машину.
— Извини, дорогая. Я была не права. Я сама себя чувствую расклеенной. Может быть, это влияние полнолуния или еще чего-нибудь. Весь этот месяц я чувствовала себя на грани нервного срыва.
Дженни поморщила нос.