Дом в Хамптоне
Шрифт:
Джина заказала бокал вина и расслабилась в компании по-настоящему близких людей.
Донни задумчиво произнес:
— Когда мы с Дженни в прошлом году были в Амстердаме, мы посетили дом Анны Франк. Мы столько читали об этом в путеводителе… до этого смотрели фильмы, читали дневник, что решили обязательно сходить туда.
Донни пригубил свой стакан с шотландским виски и продолжил:
— Вы входите в маленькую прихожую и платите за вход. Потом карабкаетесь вверх по скрипучей узкой лесенке, не зная, что вас ждет наверху, как вдруг неожиданно оказываетесь перед фальшивым книжным шкафом, о котором столько читали, видели его в фильмах и документальных лентах. И вот он
Пятьсот тысяч туристов ежегодно проходят этой дорогой и рассматривают запущенные комнатенки, макет, где показано где кто спал, обстановка — все-все. Я представил себе, что бы они подумали, если бы знали, что через полсотни лет немецкие туристы в шортах будут бродить здесь и щелкать фотоаппаратами. Я не могу вам передать, что случилось с нами. У меня на глазах выступили слезы. На меня все это произвело удивительно сильное впечатление. Более сильное, чем весь Музей Катастрофы.
В одной из этих комнат было окно, выходившее на улицу. Я подошел к нему и выглянул наружу. Стоял ясный прохладный весенний день. Я увидел маленькую улочку, окаймленную каналом. Вдоль улицы протянулся ряд лавчонок, где торговали китайским фаянсом и фарфором, вереница магазинов, предлагавших одежду на любой вкус. Все выглядело спокойно, безмятежно. И трудно было представить, что эта самая улочка была когда-то наводнена штурмовыми отрядами, оружием, что на ней царил страх, несчастье, что здесь творилось зло.
Когда я от всех этих мрачных мыслей немного пришел в себя, мы прошли в следующий выставочный зал. Меня заинтересовала книга посетителей, в которую я заглянул. Я сейчас не могу точно вспомнить, но там было написано что-то вроде того, что нацизм символизирует чудовище, которое сидит в человеке и временами берет верх. Запись гласила: «Он вернется и снова одержит победу, потому что он всегда здесь, среди нас, он часть нас самих».
Прочитав эту запись, я был так возбужден, что мне понадобилась пара дней, чтобы прийти в себя. Спросите Дженни. Я думаю, Гарри, что отрицая человеческую природу, мы сами разрушаем свою общность с ней.
Подошел официант, и они заказали огромное количество еды и очень дорогое шампанское. Они были похожи на людей, получивших хорошее наследство. Так обычно поступают бедные люди, когда им неожиданно сваливаются на голову деньги. Они как будто хотят одним махом восполнить все безвозвратно утраченное в своей жизни.
Разговор перескочил на роман Катарины с Рикки. При этом Джина и Дженни делали все возможное, чтобы увести разговор от Мэтч.
Дженни старалась избегать разговора о матери, которой стало лучше, хотя она еще полностью не вышла из состояния депрессии. Донни поговорил с ее врачами, и они прописали ей лечение антидепрессантами. Делорес пожаловалась дочери, что ненавидит врачей и поэтому отказывается им что-либо рассказывать.
Они посмеялись над Биг Беном с его странными, как им казалось, неловкими поисками любовных приключений. Его поведение изменилось. Он долгое время проводил в ванной, волосы укладывал гелем, в его речи появились новые слова. Им было жаль Дженни, которая находилась между родителями, как между двух огней. Она пыталась угодить каждому из них, забывая о себе.
Донни, который всегда подбадривал жену, похоже, тоже изменился. Но в целом они провели вечер, радостно общаясь друг с другом.
Провели бы они его как-то иначе, знай, что это их последний вечер? Неизвестно… Единственное, о чем Джина потом жалела, это что они этот вечер не сняли на камеру — не осталось даже кассеты на память.
Фритци
Пока Эрика и Фритци делали покупки, маленькая Гесс была предоставлена самой себе. Малышка развлекалась тем, что брала ручонкой молотый кофе из аккуратно выставленных мешочков и бросала его куда попало.
Эрика рассеянно бродила по магазину, не утруждая себя излишней вежливостью, совершенно не заботясь о впечатлении, которое она производила на окружающих. Она была похожа на женщину, которая брала реванш над своими многочисленными мужьями…
Фритци ждала ее у выхода. Какая странная жизнь! Она вернулась на восточное побережье переполненная чувствами, в которых сама с трудом разбиралась. Еще девчонкой, она все время пряталась. Пряталась, чтобы защитить себя от других. И самым невероятным ей сейчас казалось ее решение рассекретить себя. Фритци Феррис, урожденная Мадлен Олсен, больше не прячется!
Двадцать пять лет назад в ее жизни появились двое мужчин — Гарри Харт и Донни Джеймсон. Одного она отвергла, а с другим согрешила. И этот другой, как призрак, преследовал ее всю жизнь, воплотившись в ее сына. Мальчик, который стал мужчиной, был копией своего отца. Она не могла на него смотреть без содрогания.
Муж ее умер. Закончилась ее спокойная, безмятежная жизнь. Она снова вылезла из своей защищенной ракушки и снова выброшена в мир, который так плохо знала. Она не ведала алчности, измен, ревности, зависти, жестокости. Эти чувства были чужды ей. Ей было хорошо с мужем, но Гарри оставался для нее самым близким человеком, единственным, кого она любила и кто отверг ее любовь. И вот она вернулась к нему. После всего пережитого она поставила на туза и решила пойти ва-банк, Аарон. Сейчас Гарри стал для нее просто старым, близким приятелем. Их связывал сын, хотя все эти годы Гарри и не знал об этом. Но с этим уже покончено.
Какая ирония судьбы! Какой неожиданный поворот! Донни, единственный мужчина, который ее действительно любил, сейчас в ней очень нуждается. Она взяла сумку в другую руку. Она от многого в своей жизни отказалась ради этого момента. И она знала, что развязка наступит скоро. Фритци чувствовала всеми фибрами своей души, что наступил ее звездный час. Или все, или ничего. Победить или погибнуть.
— Я хочу купить французский фарфор, но сначала хочу посмотреть гарантийный талон, — сказала подошедшая Эрика Гесс.
Четвертого июля, в шесть часов утра Дженни Джеймсон, открыв глаза, вдруг увидела, что мужа нет. «Бейсбол», — подумала она, одурманенная снотворным, действие которого еще не закончилось. Она снова погрузилась в тяжелую полудрему. Мысли прыгали в ее голове, плавая по поверхности ее сна: «День рождения Джины… Биг Бен берет детей на рыбалку… Донни уехал в город, но куда?.. Надо найти его… надо было поехать с ним на пару дней… уехать…»
Она закашлялась, медленно передвинулась на ту половину кровати, где обычно спит Донни. Вдруг ее рука дотронулась до чего-то твердого. Она открыла глаза и увидела конверт, который прижимал к подушке красный тюльпан, ее любимый цветок. Дженни села, потянулась и улыбнулась. «Как мило», — подумала она.