Дом, в котором пекут круассаны
Шрифт:
Звук бьющегося о пол противня, шелест оставших от бумаги круассанов, которые рассыпались по всему полу. Тихий вскрик. Адалин испугалась не на шутку — Дафна могла сильно удариться о что-то или обжечься о раскаленный противень, и когда Ада увидела противень в отдалении от подруги, ей показалось, что самое страшное позади.
Но тут появился Эдвард.
Его карие глаза растерянно скользнули по выпечке, потом по Дафне — и на ней они остановились гораздо дольше. В этот момент Адалтин готова была выколоть ему глаза. Она глубоко вдохнула, поджала губы и готова была уже выступить вперёд, как голос неожиданно
— Ты в порядке?
В этот момент, когда он обращался к Дафне, Адалин стоило бы выпроводить его из кухни вон, но она совершила самую главную ошибку в своей жизни — она замерла. Позволила ему остаться, позволила Дафне ответить. Позволила ему протянуть ей руку, помочь подняться. Она позволила им познакомиться, соприкоснуться их вселенным… и дать брату самый главный рычаг давления на неё.
Дафна морщится, когда поднимается на ноги и потирает второй рукой ушибленный о столешницу локоть. Обошлось без переломов, трещин и крови, но синяк точно останется.
Эдвард опускает руку Дафны, подходит к холодильнику, чтобы достать из нижнего отсека лед, и часть отсыпает в пакет. Заворачивает всё это полотенцем и протягивает Дафне. Под её непонимающий взгляд, он коротко говорит:
— Чтобы не было шишки.
Это что… только что, была забота? О её подруги? Адалин удивленно вскидывает брови.
Она не верила, что Эдвард мог бы исправиться — раскрыть глаза и с пониманием относиться к окружающим его людям, но в этот момент поверила даже она. Та сцена в коридоре вылетела из головы.
Дафна благодарит его коротким кивком, принимая из рук Эдварда заботливо завернутый лед, прижимая его к локтю. Кажется, даже она была немного в шоке, потому что по-другому Адалин не могла объяснить, почему она не сводила с её брата глаз.
Эдвард был на удивление спокойным, и Ада бы даже назвала его умиротворённым. Он не гримасничал, высказываясь насчёт небогатого происхождения Дафны, не вставлял своё нужное мнение. А когда сюда ворвались встревоженные горничные, лишь коротко улыбнулся им, сказав, что всё в порядке и они справятся с уборкой сами. Если бы на улице было лето, Адалин решила бы, что у неё тепловой удар.
— Ты, кажется, не знакомила нас, Ада? — Эдвард поднимает глаза на сестру, и Адалин готова была поклясться, что её брату надо было в актёрское, потому что она не увидела в его взгляде ни капли фальши . — Я замечал, что вы часто тут собирайтесь. Но сегодня… — его глаза опустились на раскиданные подрумянившиеся круассаны . — Кажется, сегодня я вовремя. Я помогу с уборкой.
Он отходит от Дафны, чтобы собрать выпечку по полу, а Адалин всё равно не сводит с него взгляда. Брат не был похож на сам себя. И это больше всего пугало Адалин, потому что она не понимала, что с ним происходит.
Получил выговор от отца и теперь ведёт себя паинькой? Отец столько воспитательных бесед проводил с братом, что Адалин уже сбилась со счёта, и не было похоже, что после каждой из них Эдвард вёл себя хоть чуть лучше.
Возможно, Эдвард сам решил стать лучше? Смотря на его поведение в школе, Аде так не казалось.
Или он… Адалин сощурилась, зависнув над столом, на котором
Или Эдвард просто влюбился в её подругу, и поэтому так неожиданно и вовремя оказался здесь? Они ведь собираются каждый выходные, а сегодня всё так удачно сложилось. Отсутствие Тоина и Ника, которые коллективно недолюбливали её брата, а Тоин так вообще дрался с ним.
Ада так и замерла, опуская взгляд на имбирное тесто и не понимая, что она должна делать? Остановить ли это всё сейчас или не мешать брату и подруги? Ведь в конце концов, все шалопаи смиреют, когда дело касается любви.
По крайней мере в книгах и фильмах.
Июнь, 2020 год.
Россия, Санкт-Петербург.
Будильник издевательски напоминал о себе каждые двадцать минут, а вместе с тем организм отчаянно кричал: чёрт, старик, тебе уже не двадцать, когда ты уже успокоишься. Он надеялся, что Адалин ещё крепко спит, поэтому не стал ей писать. Вместо этого сканировал рабочую почту и обдумывал следующий шаг. По пути на работу заехал в кофейню за капучино с кокосовым сиропом рядом с точкой, не забыв взять второй для Ани, которая уже была на работе.
— Она такая милая! Чёрт, да почему она такая милая!
Аня прыгала на барном стуле, как будто это был её личный батут и захохотала, когда девушка залилась краской и поспешила убраться с её поля зрения. Эти их обоюдные игры утомляли, особенно в моменты, когда сестра брызгала энергией, будто ядом из белоснежных зубов. Даже тот факт, что новенькая разлила кофе под ноги своему начальнику, вызвал у неё сумасшедший хохот, а не строгую попытку отчитать. У Стрелецкой вообще одно настроение легко заменяло иное. Она могла злиться, а в следующую секунду уже любовно лезть с объятиями. При хорошем раскладе всё случалось именно так, а не наоборот. Илья устало вздохнул, приваливаясь к стойке и покрутил карандаш в руке. Он был уверен, что в эскизе есть какая-то ошибка, но ни под одним углом не мог найти её. Аня терпеливо ждала, ураганом переключаясь между задачами, но потом подсела поближе и упёрлась локтями о столешницу, чтобы упереться подбородком о ладони. Чёрные коготки застучали по её румяным щекам, а сама она сделалась ещё хищнее лисицы: хитро прищурила взгляд, оскалилась и тихо-тихо захмыкала.
— Ты не выспался, у тебя приподняты уголки губ, а ещё ты не отругал меня за то, что я ломаю собой твою мебель. Илюш, а Илюш, Адалин не давала тебе спать всю ночь? — она засмеялась, когда Илья со всех сил попытался озлобленно стрельнуть лазерами из глаз и стала постукивать ножкой по столешнице. — Признавайся, я же вижу, что ты не спал. Или ты грезил о том, как француженка выглядит без оде…
— Успокойся, Ань, — он предупредительно направил на неё острым кончиком карандаша. — Я был на гонках, поэтому вернулся домой часам к пяти. Я поспал всего пару часов, что ты от меня хочешь?