Дом, в котором пекут круассаны
Шрифт:
— Я не могу… я не могу отпустить это.
Шепот получился жалобным, таким тихим, беспомощным, что Ник посильнее сжимает зубы. Каждый день, что он видел Аду, погружённую в свои мысли, в своё горе, он не мог ничего сделать. Не могу отвлечь её, заставить забыть или отпустить. Не мог сделать ничего, лишь яростно нарывать компромат и сталкиваясь с тупиком.
Они всё подчистили. Записи с камер наблюдения отеля. Избавились от портье, который видела Эдварда и Дафну. Все улики, за которые хватался Ник, обрывались, не давая ему даже подобраться. В конце концов, всё оказалось немного проще. Эдвард был настолько туп, что не удалил видео. Доверчиво
— Ты знаешь, что не оставлю это просто так, Ад, — тихо шепчет Ник, без труда отстраняя её ослабевшее тело, придерживая её за плечи. — Но этой информацией нам надо воспользоваться грамотно. Не бросаться ей, не кричать о ней. Эдвард не знает, что мы взломали его телефон и перекачали всё на флешку. Оставим это пока между нами, и дождёмся нужного момента, чтобы воспользоваться этой информацией. Хорошо?
Адалин поджала губы, медленно кивнув головой.
В прихожей хлопнула дверь, звякнули ключи, и Нику пришлось отойти на шаг в сторону, чтобы повернуть голову на звук и склонить голову в сторону. Увидеть короткий чёрный хвост, мелькнувший в двери щели, и услышать тихое «Дева, ну твою мать».
— Твой друг, кажется, вернулся, — уголки губ Ника дёрнулись, когда он снова повернул голову в стороны Ады и улыбнулся уголками губ. — Хотя вопрос в том, друг ли?
— Заткнись, — тихо шикнула на него Ада, но не смогла сдержать слабой ответной улыбки.
— Кажется, теперь ты должна познакомить нас официально. Вчера был не подходящий вечер для новых знакомств. Да и я думаю, что мы ещё не раз пересечемся с… как там его имя?
— Всё в порядке? — голова Ильи появилась в проёме дверей.
Волосы были немного растрепанные, мокрые от дождя, а на кожанной куртке, которую он ещё не успел снять, виднелись осевшие капельки влаги. Стрелецкий был немного растерянный, скользил взглядом от Ника к Аде, которая медленно вытерла мокрые щёки. И наверное, первая мысль, которая проскочила у него в голове, что это он сделал что-то не так. Но губы Ника растягиваются в доброжелательной улыбке.
— Всье отлично, — явный акцент проскочил в речи Ника, и он тут же нервно откашлялся. — То есть… ааа, — его беспомощный взгляд скользнул по Аде.
— Всё. Без мягкости.
— Да-да. Кажется, мне не хватает практики, — Ник нервно поправил лацканы пиджака.
Илья внутренне выдохнул, переводя взгляд с Фейна на Адалин.
— Я… сходил в магазин. Может быть, попьём чай? Или кофе? Мне как раз удалось вырвать от Ани парочку круассанов, которые испекла Ада, — Илья приоткрывает дверь, и с кухни слышится возмущённое.
— Неправда! Я сама их отдала!
— Конечно, я только с радостью. да и кажется, нам нужно познакомиться, — Ник кивает, терпеливо дожидаясь когда Стрелецкий скроется в прихожей, и тут же переводит лукавый взгляд на Аду. — Ты что, испекла ему круассаны? — шёпот рвется с его губ, пока щёки Адалин медленно покрываются красными пятнами смущения. — Ну теперь нам точно надо знакомиться, ты же понимаешь.
— Зат-кнись, — смущённо шепчет блондинка, поспешно отворачиваясь от друга, а Ник лишь
А Николас лишь смеётся, покрепче обхватив плечи Ады и толкая её в сторону выхода из комнаты.
— Ну уж нет, принцесса Ада. Мне нужны теперь подробности. Все и как можно больше.
21 глава
Июль, 2012 год.
Франция, Париж.
У Адалин скорбь была тихая. Она уже не рыдала, не билась в истерике, не лезла на стену. Тихая, безмолвная — в таком состояние она пугала своих друзей больше всего. Подобно кукле в витрине магазина, она вставала утром, завтракала, одевалась и ехала с отцом. Ада тенью сидела на всех собраниях и мероприятиях. Она словно перестала существовать. Исчезла. Пропала. Оказалась стёрта с лица этого мира. Ада не читала книг, не веселилась с друзьями и даже не пела, закрывшись в своей комнате. Без Дафны ей не хотелось ничего.
Адалин забросили выпечку, не наслаждалась вкусной едой — для неё всё на вкус напоминало если не пыль, то что-то отвратительно безвкусное. Даже по собственному дому Ада передвигалась, словно неприкаянный призрак. Лишь когда чувство голода начинало одолевать её желудок болью, она поднималась с постели, спускалась на первый этаж и лениво плелась в сторону кухни. Ела то, что попадалось на глаза — яблоко, банан или болгарский перец, потому что готовить совершенно не хотелось, как и просить кого-нибудь сделать это за неё. За прошедший месяц она осунулась в лице. Похудела так сильно, что забеспокоилась уже мать. Ада побледнела, и уже перестала походить на ту «принцессу Аду», о которой говорили в школе или писали в газетах. Не было в ней ни лоска, ни величия, ни аристократической стати. Лишь глубокие тени под глазами, обескровленные губы и ломкие светлые волосы.
Адалин переживает смерть Дафны тихо, но каждый день давался ей с трудом.
Лёжа в постели в первом часу ночи, она часто прокручивала в голове, что привело к такому исходу. Где Адалин оступилась, где ошиблась, где вовремя не среагировала — в конце концов, что такого довело Дафну до самоубийства.
Адалин всегда помнила её лучистой и радостной. Да, бывали моменты, когда Дафна злилась или грустила, когда у неё не было настроения, но никогда это даже не приближалось к той грани, которую Адалин видела в ту ночь. Она закрывала глаза, и видела лицо Дафны так чётко, словно ей не мешал дождь и собственный испуг. Отчаяние, потерянность, одиночество — Ада видела только это. И самое страшно, в её глазах не было страха. Словно она не боялась смерти, высоты под собой и ледяной воды Сены.
Причина такого её поведения должна была быть. Не могла она в один день решить за свою жизнь так просто — по крайней мере, Адалин хотелось в это верить. У неё ведь были такие планы на жизнь! О стольком она мечтала и рассказывала Аде! Неужели, Дафна решила лишить себя всего этого? Оборвать свою жизнь из-за мимолётной прихоти или «плохого настроения»? Нет, Ада точно была уверена, что причина была; и причина это, возможно, слишком ужасная.
Адалин замирает где-то посередине лестницы, ведущей на первый этаж. Сейчас было слишком поздно, но в холле всё ещё горели светильники — на счастье Ады, ведь именно этот свет хорошо падал на гладкие ступени лестницы. Задумчивый взгляд скользнул по высокому потолку, по белым стенам, замирая на слабом свечении лампочек. После всего случившегося, Адалин смотрела на мир в притуплённых серых красках, в нечётких контурах предметах, а сейчас замирает. Дафна так часто была у них дома, что всё вокруг напоминало о ней.