Дом в небе
Шрифт:
– Да, – кивнул он, – иншалла. Свадьба это… – Он сложил пальцы щепотью.
– Дорого?
– Да, да, – закивал Джамал, обрадованный тем, что его поняли.
Я догадывалась, что значит «после этого». То есть когда они получат выкуп. Скорее всего, Джамалу было плевать на джихад. Он ждал, чтобы ему заплатили и он мог поехать домой и жениться на своей девушке.
– Вам осталось жить семнадцать часов, – уведомил нас Али, когда мы совершили ежевечернюю прогулку до туалета и снова уселись в комнате.
Найджел лег на бок и отвернулся к стене. Я была на удивление спокойна,
– Эй, вы слышите? – разозлился Али.
– Да.
– Вы скоро умрете.
У меня ломило бедра от сидения на жестком цементном полу. Все кишки внутри высохли от жары. Меня тошнило от его подлости. Мне стало все равно.
– Ну, – начала я, готовясь произнести весьма легкомысленные слова, – уж если такова воля Аллаха…
Али тотчас взбеленился. Он подскочил, словно собирался ударить меня.
– Ты, – зашипел он сквозь зубы, – ты думаешь, это шутка? Если ты готова умереть, так и скажи.
Я струсила.
– Нет, нет, нет, простите, – испуганно забормотала я, давая волю страху, ведь если много часов подряд копить внутри страх, то рано или поздно он возьмет свое. Найджел повернулся на спину и тихо слушал. – Я знаю, что это не шутка, брат мой. Я не хочу умирать. – Я опустила голову. – Но если настало мое время, то я ничего не могу поделать. Это я хотела сказать.
Али внимательно смотрел на меня. Даже его гнев немного улегся. Мне в голову пришла одна идея, возможность.
– Если мне суждено умереть, – сказала я, призывая на помощь всю свою кротость, – то мне хотелось бы прежде побеседовать с имамом.
Он удивленно склонил голову набок:
– Нет. Это право имеют только мусульмане.
В Сомали много предусмотрено только для мусульман. Потому что почти каждый тут мусульманин.
– Что ж, – сказала я, думая, что это хоть ненадолго продлит мне жизнь, – возможно, я захочу перед смертью обратиться в мусульманство.
В ту ночь нас снова повезли куда-то в «судзуки» Ахмеда вместе с кучей сомалийцев, закутанных в платки. Среди них были Ахмед, Адам, Али и Яхья. По дороге их автоматы бились о рожки с патронами, перекинутые через плечо. Адам сидел за рулем. Абдулла, злой напарник Джамала, ехал сзади, нацелив нам в затылки АК-47.
Ахмед, который пришел за нами часом ранее, одарил нас своей обычной солнечной улыбкой и говорил с неизменной профессиональной вежливостью сотрудника пятизвездочного отеля.
– Все в порядке? – спросила я.
– Да, да, все хорошо, – отвечал он.
– А как насчет двадцати четырех часов?
Он сделал вид, что удивлен.
– Ах, мы вам дадим больше, ноу проблем. Мы поселим вас в хорошем доме. Прошу прощения, что вам пришлось спать на таких неудобных кроватях.
Мы не знали, верить или нет.
Машина ехала вдоль деревенской улицы, из-под колес летел песок. Мы с Найджелом крепко держались за руки. Судя по виду за окном, мы никуда не уезжали – все те же стены и низкие колючки. Адам в черных очках энергично крутил руль. Двигатель ревел, пытаясь найти сцепление. Я спросила Адама:
– Вы дозвонились нашим родным?
– Да-да. – Он обернулся через плечо и посмотрел
Горло у меня сжалось.
– А с моими родителями?
– Ваша мать – да, – небрежно ответил Адам, – она в порядке.
И больше ничего не сказал.
Глава 19. Электрический дом
Новый дом находился недалеко и почти ничем от старого не отличался. Через десять минут мы остановились у другой высокой стены, и нас гуськом провели через узкую металлическую калитку. Мальчикам пришлось плотнее прижать автоматы, дабы пролезть в дверь. Тут мы увидели песчаный двор и одноэтажную постройку. На крыльце уныло болтались обвисшие бельевые веревки. Внутри почти все оказалось знакомым, разве что в доме было электричество и маленький туалет с настоящим унитазом, промывать который следовало водой из ведра.
Два конвоира отвели нас в сырую комнату с парой грязных матрасов на полу. Всю дальнюю стену покрывала черная плесень. Когда солдаты вышли, мы с Найджелом, не сговариваясь, растащили матрасы в противоположные стороны, как можно дальше друг от друга.
Адам принес какие-то пакеты и швырнул их нам. На лице его при этом читалась непритворная гордость. Он знаком велел открыть пакеты. Там была одежда. Найджел получил двое шортов и брюки, а я мужские джинсы, две мужские рубашки и маленькую юбку с блестками, годную разве что для ребенка. Все было новое. Еще Адам купил мне блокнот, ручку, шампунь «Хед энд Шолдерс» два в одном, туалетную воду, мыло, зубную щетку и семейную зубную пасту. Он был очень доволен своей рачительностью. Взглянув на Найджела, я увидела, что он держит в руках такой же огромный тюбик зубной пасты.
Если они и собирались убить нас, то, видимо, не слишком скоро.
Меня захлестнула волна облегчения, которую сменило чувство жуткой усталости. «Боже, – думала я, глядя на зубную пасту, – сколько они будут нас тут держать?», а вслух сказала:
– Ого, как тут много!
Адам улыбнулся, польщенный.
– О, – он воздел руки, – вы мои брат и сестра. И можете видеть, что это настоящая паста «Крест»…
Мы с Найджелом принужденно восхитились подарками. Я догадывалась, что американскую зубную пасту не так-то просто отыскать в Сомали, и стоит она немало. Но Адам, конечно, все просчитал. Скоро он получит семизначную сумму в долларах, и эти затраты будут выглядеть смешными.
На прощание он улыбнулся и пожелал нам спокойной ночи.
Следующие несколько ночей я провела почти без сна. После вечерней молитвы дом погружался в тишину. Свет выключался внезапно, как и включался – без расписания. Мы с Найджелом шептались, пока он не засыпал, о всяких приятных вещах, которые только приходили на память. Мы вспоминали наших питомцев, школьные дни, прошлые путешествия. В темноте я видела очертания его лица. Для него сон был способом убежать от реальности. Днем тревога настолько одолевала его, практически уродовала, что он бывал сам на себя не похож. Когда мы жили в Доме, Где Делают Бомбы, – так я его прозвала, – Найджел все шарил в нашей пустой комнате, думая, чем бы вскрыть себе вены, дабы опередить Али, грозившего перерезать нам горло.