Дом веселых нищих

Белых Григорий Георгиевич

Ребята вздрогнули. Степка поперхнулся табачным дымом и закашлялся, что-то невнятно икнул Иська, а братья Спиридоновы мешками осели на траву.

— Врешь! — взвизгнул Женька.

— Истинный бог.

— Врешь! Откуда узнал?

— Брат сказал.

— Брат врет.

— Ну нет, он не такой, чтобы трепаться зря. Ребята замолчали, каждый по-своему обдумывая сообщение Романа.

— Вот здорово! — выдавил Серега. — Поглядеть бы на него.

— Узнать бы, где живет? — сказал Женька беспокойно ерзая по траве. —

Выследить бы. А? — А как? Где его искать?

Тогда поднялся Роман.

— Я знаю, — сказал он важно. — Я уже обдумал. Все очень просто.

Он взял с травы один из выпусков и ткнул пальцем в портрет сыщика, нарисованный на обложке.

— Вырежем из выпусков по портрету и пойдем по городу завтра. Кто увидит прохожего, пусть с портретом сравнит. И следить надо, где живет. Так и найдем.

На другой день началась слежка. Ловцы Пинкертона собрались на пустыре. Все были взволнованы, но больше всех волновался Роман. Он давал указания и намечал маршруты каждому.

Роман пошел с Иськой. Их путь лежал по Садовой, по Невскому до вокзала и обратно. Иська шел по левой стороне улицы, Роман по правой.

Первое время они двигались, не теряя из виду друг друга. Иська изредка поглядывал на карточку. Чем ближе подходили к Сенной, тем больше становилось народу. Роман забеспокоился. Следить за прохожими стало труднее. Только заметит такого бритого, полезет за карточкой, а бритый уже прошел. Роман вынул портрет и зажал его в кулаке, чтобы каждую минуту можно было взглянуть на него.

Первого Пинкертона Роман заметил на углу. Пинкертон стоял, поставив ногу на скамеечку, а черномазый айсор яростно начищал ботинок. Роман, протолкавшись поближе, остановился, но тут кто-то наступил ему на ногу. Пока Роман оттирал ноющий палец, Пинкертон ушел. Прихрамывая, Роман тихо пошел дальше, тараща глаза на прохожих. Роман и не думал, что может быть столько бритых под Пинкертона. Они стали попадаться на каждом шагу, и почти каждый чем-то смахивал на сыщика. Один Пинкертон покупал газету, другой бежал за трамваем, третий сидел в столовой за большим зеркальным окном, весь как на ладони, и, прожевывая котлету, поглядывал на улицу пустыми и мутными глазами.

Иську Роман уже давно потерял из виду. Пробежав Садовую, он вышел на Невский и совсем растерялся. Бритые вдруг повалили сплошной стеной.

Были они в шляпах, в кепи, в котелках, в панамах. Они улыбались, разговаривали, кивали. Казалось, весь город наполнился Пинкертонами. Роман, перебегая с края на край панели, не успевал глядеть на портрет.

Добежав до Екатерининского сквера, Роман устало прислонился к решетке и, вытерев с лица пот, задумался. Стало ясно, что таким путем невозможно отыскать Пинкертона. Тогда он решил выбрать из несущейся толпы наиболее похожего и следить за ним.

Мимо Романа быстро

прошел человек в сером пальто, в шляпе, бритый и с крючковатым носом. Роман вздрогнул. Прохожий был вылитый Пинкертон. Не мешкая, он двинулся за новым Пинкертоном. Чтобы не потерять его из виду, Роману пришлось бежать. Он уже обливался потом, а человек все рассекал толпу, то исчезая, то вновь появляясь.

«Заметил, что слежу, — подумал Роман. — Врешь, не скроешься!»

На Аничковом мосту Пинкертон внезапно свернул с панели и стремительно перебежал улицу.

«Следы заметает».

Роман кинулся за ним через дорогу, едва успев проскочить под мордой лошади. Чуть не попал под трамвай, но все же нагнал человека, когда тот, быстро свернув на Фонтанку, скрылся в общественной уборной.

Обескураженный Роман подтянул спустившиеся штаны, вытер пот и стал ждать.

Пинкертон вышел несколько минут спустя. Медленно прошел он по проспекту до остановки и прыгнул в трамвай.

От жары или усталости у Романа кружилась голова. Пинкертоны мерещились всюду, они улыбались Роману и кружились хороводом вокруг него.

Захотелось спать. Солнце уже падало с выси и, словно зацепившись, висело на сверкающей игле Адмиралтейства. Из кафе и ресторанов несся запах жареного мяса.

Роман в раздумье остановился около витрины магазина, разглядывая манекен, стоявший в окне. Манекен был вылитый Пинкертон, и даже глаза были так же прищурены и пристально глядели из-под восковых век.

Вечером все собрались на пустыре. Роман пришел последний. Увидев зеленые и злые лица ребят, он не решился подойти близко. Остановившись на почтительном расстоянии, спросил:

— Ну как?

— Дурак ты, — вяло ответил Серега.

— Поздно пришел, — вздохнул Степка, — а то мы дали бы тебе банок.

Всех постигла одна и та же участь. Каждый видел целые армии Пинкертонов. Видели Пинкертонов-городовых, холодного сапожника, даже торговец огурцами около казенки оказался Пинкертоном. А Степка сказал, что Пинкертон живет в их доме, и это не кто иной, как тетка Авдотья — квартирная хозяйка.

— Нос крючком, глаза заплывши, но зоркая.

Во двор привезли глину. Свалили ее около ворот в кучу. Ребята целый день лепили лошадок, кораблики, колбаски.

Роман, сваляв большой кусок глины, принялся делать солдата. Другие ребята ломали, лепили новые штуки, опять ломали, а Роман упорно трудился над своим солдатом. И постепенно кусок глины преобразился. Теперь это был действительно солдат в шинели, с ранцем за плечами. Ребята, побросав свои работы, окружили Романа и, рассматривая солдата, переговаривались между собой.

— Это да-а, — шептались ребята.

— Как настоящий, , сказал Чемодан. — А коров умеешь лепить?

— И коров умею, — сказал Роман.