Дом Властвующей
Шрифт:
Эфемерные фигуры склонились над Даррелем.
— Смотри, Салиджжи, какой у твоего сына крепкий сон, будто в подушку ему зашили ароматные лепестки лаванды. Но нет, там лишь утиный пух, — сказала старушка с какой-то грустной нежностью. — Значит время пришло.
— Эй, вы поосторожнее там! — немного сердито воскликнула Евгения. — Ему ещё не скоро время придёт.
Шемс испугалась, что призраки могут рассердиться из-за нелюбезного обращения и на правах родственницы поспешила вмешаться.
—
— В силах ли мы что-то изменить. — старушка снова прикоснулась к умирающему мужчине. — Душа его уже на пороге и жаждет покоя. Как помочь, если он сам не желает бороться, не цепляется за жизнь? Теперь только великая магия любви способна удержать его в материальном мире.
— А она тоже пришла помочь? — та, которую старушка назвала Салиджжи, вдруг посмотрела куда-то в сторону поверх голов живых участников ритуала.
Шемс проследила за её взглядом и сердце в груди пропустило удар. Как они могли не заметить появления третьего призрака?
— Мама! — ком в горле мешал говорить. Да и что говорить, дышать тяжело.
Призрак Уланы стоял в противоположном углу со странным выражением на лице — смеси боли и ужаса.
— Нам нужно больше энергии, — голос Лльюэллин был ровным, а взгляд, как и у Шемс, неотрывно впивался в фарфоровое лицо, обозначенное неярким фосфоресцирующее сиянием.
Улана отвернулась и направилась было назад в темноту.
— Мама, не уходи! — крикнула Шемс, а солёные слёзы градом катились по щекам. — Спаси его для меня! Умоляю!
Призрак вздрогнул, помедлил и обернулся вновь.
— Прости, солнышко, — прошелестел в тишине бестелесный голос, обращённый к Шемс. — Твоё горе — моя вина. Я бежала от реальности, вместо того, чтобы защищаться, надеясь при этом, что тебя такая участь минует.
— Пожалуйста… Они говорят, что любовь — это тоже магия. Я люблю его… а он не знает. Я должна ему об этом рассказать.
— Мы все хотим одного, — подтвердила Евгения каким-то осторожным тоном. — Каждый по-своему, но я уверена, мы все любим Дарреля.
Улана промолчала, однако по лицу было видно, что она не разделяет подобных стремлений, и эта встреча скорее печалила её. Призрачная старушка тоже недоверчиво покачала седой головой.
— Ой ли? — позволила она себе вслух усомниться в их искренности, и обвела присутствующих испытующим взором, задержалась на Евгении чуть дольше, чем на остальных, а потом вдруг согласилась. — Хорошо. Пусть наш мальчик сам решит, а мы сделаем всё от нас зависящее, чтобы указать ему путь обратно.
Улана так и не выразила ни протеста ни решимости помочь, просто скользнула вперёд и остановилась у изножья кровати. Другие две призрачные
Далее управление ритуальными действиями перешло к Лльюэллину, Евгении и Шемс. Крепко держась за руки они плели волшебное заклинание, черпая энергию их внутренних резервов.
Нечто чужеродное стремилось разорвать их связь, с откровенно враждебными намерениями наваливалось со всех сторон, лезло под кожу обжигая одновременно жаром и холодом. Их сцепленные ладони загорелись слабым золотистым светом, но как же трудно было противостоять разъединяющей их неведомой силе.
Шемс точно знала — призракам сейчас тоже больно. Их медленно, но неотвратимо затягивало в густую, будто тягучее желе чёрную воронку, в абсолютный мрак небытия.
— Эмоции не являются пороками, — гаркнула на живых призрачная старушка, отчаянно сопротивляясь пожирающей её тьме. — В ваших сердца полно сомнений, а значит там недостаточно любви. Моему внуку не удержаться в мире, где недостаточно любви.
— Связь трещит по швам, — признал очевидный факт Лльюэллин. — Мы вот-вот потеряем контроль.
Шемс овладело отчаяние. Тогда, в городском приюте, когда Тиббот впервые протянул ей руку, она не слишком осторожничала, просто сиганула в омут с головой. Но если бы вновь оказаться перед выбором, зная наперёд, что её ждёт в будущем. Как бы она поступила в таком случае? В застывшем взгляде, уставившемся на Лльюэллина, впервые читалась обречённость.
— Нам не справиться без горгульи.
Его кожа была бледна и покрыта капельками пота, однако взгляд сохранял обычную невозмутимость.
— Не сомневался, что услышу от тебя это.
— Зачем же тогда согласился?! Почему не сделал по-своему? Ты же всё заранее понимал… — не договорив, она разрыдалась.
— Я и сделал всё по-своему, — его тон был холоден, впрочем, как обычно.
— Для тебя это естественно, да? Желать ему смерти. Иначе где же она? Где Чила?
— Да здесь я.
Из глубины гостиной к ним в спальню величаво проследовала тень, и спустя миг смятённым взорам присутствующих предстала горгулья, свободная, блистающая во всём своём ужасном великолепии.
— Мы договорились, — светлые глаза Лльюэллина смотрели на неё зорко и предупреждающе.
— Спокойнее, спокойнее. Разве ж я нападаю? Просто стою тут и размышляю о том, насколько вы люди нежны, насколько уязвимы. Не бойтесь, я нужным образом настроилась на эффективное сотрудничество, поэтому сегодня обойдёмся без кровопролития. Готова даже получить и рассмотреть предложение поучаствовать в вашем милом мероприятии. Только пусть она сама попросит, — Чила кивнула в направлении Шемс, и след надменной улыбки промелькнул на её губах.