Дом яростных крыльев
Шрифт:
Я сглатываю, чтобы замедлить участившийся пульс.
— Если твой клюв не двигается, тогда как ты издаёшь звуки? Неужели ты… как там называются эти артисты при дворе?… чревовещатель?
«Чревовещатель? — фыркает он у меня в голове. — Я не чревовещатель».
— Тогда как?
«Я говорю у тебя в голове».
Мой рот слегка раскрывается, а затем ещё шире.
«Я тебя озадачил, Ionnh B'aeinach?»
Это глупо, но мне не нравится
— Я не настолько юная, и моя фамилия Росси, а не Бэннок.
На какое-то время наступает тишина, нарушаемая лишь движением воздуха вокруг крыльев Морргота.
«Ты дочь Кахола, а значит ты Бэннок, но если ты предпочитаешь носить имя карающего генерала, то я не буду спорить с твоими желаниями».
Я сжимаю губы.
— Я предпочитаю имя своей матери.
Наступает долгая пауза. В которой звенят невысказанные слова.
— Все пять твоих воронов будут делать то же, что только что сделали эти двое?
«Да».
— Их всех зовут Морргот?
«Да».
— А Лор — ваш хозяин?
Между нами повисает тишина, за которой следует одно слово:
«Да».
— А этого Лора мы тоже ищем? Он случайно не статуя, которая извергает воду в ванную короля?
Ворон не улыбается, но я чувствую его улыбку. Как? Я не могу это объяснить. Может быть, всё дело в том, как переливаются его жёлтые радужки вокруг зрачков, сосредоточенных на мне. А, может быть, это только моё воображение?
«Он не извергает воду ни в чью ванную, нет».
И хотя у меня есть к нему тысяча и один вопрос, я решаю попридержать их до того времени, пока моя голова не перестанет кружиться от звука мужского голоса внутри моей черепной коробки.
Изучив пейзаж, окутанный светом звёзд, в поисках обратной дороги к Ропоту, я задаю последний вопрос:
— И где твой следующий ворон?
«В Тареспагии. Закопан в роще твоей семьи».
Мой взгляд возвращается к нему.
— В роще моей семьи?
Как удобно. Мои ладони увлажняются из-за беспокойства. Я вытираю их о штаны.
— Скажи мне, Морргот, пророчество реально, или Бронвен организовала эти поиски из-за моего происхождения?
Проходит секунда. Две.
Мне становится интересно, услышал ли он мой вопрос, как вдруг он говорит:
«Твой драгоценный принц сейчас сидит у подножия горы в окружении батальона солдат».
— Батальон… Зачем?
«Затем… чтобы задержать тебя».
ГЛАВА 48
Моё сердце начинает колотиться так сильно, что вся влага испаряется с моего языка.
— Он з-знает… знает, что я тебя освободила?
Я
«Он в долине», — напоминаю я себе.
Я быстро поднимаюсь по склону и смотрю вниз. Но всё, что я могу разглядеть сквозь тонкие облака, это цветные пятна, похожие на пятна краски на палитре художника — зелёный цвет — это Ракокки, голубой, усыпанный сияющими точками медных крыш — Марелюс, и на самом краю мира — сетчатый бело-золотой узор — Исолакуори.
Я была так сосредоточена на своём задании, что даже не нашла времени, чтобы осмотреть королевство, которое когда-нибудь станет моим. Оно удивительно. Настолько, что я почти забываю, почему стою на вершине холма.
Когда я вспоминаю о словах Морргота, я щурюсь и смотрю на долину, покрытую лесом. И, конечно же, эскадрон фейри в белых одеждах окружил гору, точно соляной ров.
«Капитан доложил о том, что ты пропала, и ему было приказано тебя найти. Данте решил возглавить поисковой отряд, что очень не понравилось Даргенто».
Мой пульс начинает медленно успокаиваться. Не то, чтобы объявление меня в розыск — это хорошая новость, но это лучше, чем если бы меня ловили из-за того, что я освободила крылатого врага.
— Откуда ты знаешь?
«Я их слышу».
— Прости, ты сказал, что слышишь их? Они в тысяче метров от нас.
«Звук поднимается наверх».
— Я стою здесь и я их не слышу.
«У меня очень острый слух, как и все остальные чувства, Ionnh B'aeinach».
Острый это ещё мягко сказано. Должно быть, это его животная особенность. Магическая животная особенность.
— Называй меня Фэллон, или Фэллон Росси, или синьорина Росси. На твой выбор. А что касается моего молодого возраста, то мне двадцать два, так что, я бы предпочла, чтобы ко мне не обращались как к ребёнку.
«Ionnh — значит «мисс» на нашем языке».
— О.
Я запускаю пальцы в волосы, почувствовав себя немного глупо из-за своей вспышки гнева.
— Зови меня Фэллон. Ведь мы же с тобой на ты, Морргот.
Ворон кажется темнее на фоне последних отблесков дневного света.
«Хорошо, Фэллон».
Он растягивает слоги так, что моё имя звучит как иностранное и почему-то более напевно, словно всю мою жизнь его произносили неправильно. Вероятно, так оно и было.
Что если мой отец нашептал его моей матери, которая и нарекла меня им после моего рождения, проведя по желобку между моей верхней губой и носом. Эта традиция может и пришла из люсинского фольклора, а вот моё имя вполне может происходить из преданий воронов.