Дом Земли и Крови
Шрифт:
Все это произошло не просто так. Она в это верила. В это и в него самого.
И хотя путь, на который ее толкнули, был по-королевски испорчен и вел ее через лишенные света залы горя и отчаяния… здесь, здесь перед ней был свет. Истинный свет. То, к чему она стремилась во время подъема.
И она хотела, чтобы этот свет поцеловал ее. Сейчас.
Хотелось поцеловать его в ответ и сказать Сиринкс, чтобы она немного подождала в своем ящике.
Темные глаза
— У нас есть кое-какие незаконченные дела, Квинлан, — сказал он грубым голосом. Он бросил взгляд на Сиринкс, и химера спрыгнула с кровати и побежала в зал, виляя львиным хвостом, как бы говоря: нашли время.
Когда Брайс снова посмотрела на Ханта, она заметила, что он сосредоточился на ее губах. И стал гиперактивен от того, что она сидела у него на коленях. На кровати. Судя по твердости, которая начала упираться в ее зад, она знала, что он тоже это понял.
Они по-прежнему молча смотрели друг на друга.
Поэтому Брайс слегка пошевелилась на его эрекции, извлекая из него шипение. Она фыркнула от смеха.
— Я бросаю на тебя один тлеющий взгляд, и ты уже… что ты сказал мне несколько недель назад? Горячий и озабоченный?
Одна из его рук снова прошлась вниз по ее спине, стараясь проникнуть в каждый дюйм ее тела.
— Мне было жарко, и я уже давно беспокоюсь за тебя. — Его рука замерла на ее талии, а большой палец начал нежно, мучительно поглаживать ее грудную клетку. С каждым взмахом боль между ее ног усиливалась.
Хант медленно улыбнулся, словно прекрасно понимая это. Затем он наклонился и поцеловал ее в нижнюю часть подбородка.
— Ты готова сделать это? — спросил он, уткнувшись в ее раскрасневшуюся кожу.
— О боги, да, — выдохнула она. И когда он поцеловал ее прямо под ухом, заставив слегка выгнуть спину, она сказала: — Я помню, как ты обещал трахать меня, пока я не забуду свое собственное имя.
Он двигал бедрами, втискивая в нее свой член, обжигая ее, даже несмотря на то, что одежда все еще была между ними.
— Если это то, что ты хочешь, милая, то я дам тебе это.
О боги! Ей никак не удавалось глубоко вздохнуть. Она не могла думать о его блуждающем рте на ее шее, о его руках и об этом огромном, красивом члене, впивающемся в нее. Она должна была впустить его в себя. Прямо сейчас. Ей нужно было чувствовать его, чувствовать его тепло и силу вокруг себя. В ней.
Брайс переместилась, чтобы оседлать его колени. Она встретилась с ним всем, удовлетворенная тем, что его дыхание было таким же неровным, как и ее собственное. Его руки обхватили ее талию, большие пальцы поглаживали, поглаживали, поглаживали, как будто он был двигателем, готовым взреветь и начать движение по ее команде.
Брайс наклонилась и коснулся губами ее губ. Один раз. Второй.
Хант
Но она отстранилась, встретив его затуманенный, горящий взгляд. Слова, которые она хотела сказать, застряли у нее в горле, и она надеялась, что он поймет их, когда она поцеловала его теперь уже чистый лоб. Набросала линию нежных, скользящих поцелуев на каждом дюйме, где была татуировка.
Хант убрал дрожащую руку с ее талии и положил ее на колотящееся сердце.
Она судорожно сглотнула, с удивлением обнаружив, что у нее щиплет глаза. Удивилась, увидев, что и в его глазах появилось серебро. Они сделали это, они были здесь. Вместе.
Хант наклонился и накрыл ее губы своими губами. Она встретила его на полпути, обвив руками его шею и зарывшись пальцами в густые шелковистые волосы.
Пронзительный звон наполнил квартиру.
Она могла не обращать на это внимания, не обращать внимания на весь мир…
Звонок из… дома.
Брайс отстранилась, тяжело дыша.
— Да, ладно? — Голос Ханта был гортанным.
Да. Не. Может быть.
Звонок из… дома.
— Она просто будет звонить, пока я не возьму трубку, — пробормотала Брайс.
Ее конечности затекли, когда она слезла с колен Ханта, а его пальцы скользнули по ее спине, когда она встала. Она старалась не думать об обещании, заключенном в этом прикосновении, как будто он так же неохотно отпускал ее, как и она его.
Она побежала в большую комнату и сняла трубку телефона, прежде чем звонок перешел на аудиотрансляцию.
— Брайс? — Ее мама плакала. Этого было достаточно, чтобы вылить ведро ледяной воды на любое затянувшееся возбуждение. — Брайс?
Она выдохнула, вернулась в спальню и бросила на Ханта извиняющийся взгляд, от которого он отмахнулся, прежде чем снова плюхнуться на кровать, шурша крыльями.
— Привет, Мам.
Мамины рыдания грозили заставить ее начать плакать, поэтому она продолжала двигаться, направляясь в ванную. Она была грязной — ее розовые кроссовки были почти черными, брюки порваны и окровавлены, рубашка почти в лохмотьях. По-видимому, первый свет не зашел так далеко только в том, чтобы все исправить.
— С тобой все в порядке? Ты в безопасности?
— Я в порядке, — сказала Брайс, включая душ. Оставив его на холоде. Она сняла с себя одежду. — У меня все хорошо.
— А что это за вода?
— Мой душ.
— Ты спасаешь целый город, совершаешь переброс и даже не можешь уделить мне все свое внимание?
Брайс усмехнулась и поставила телефон на громкую связь, прежде чем поставить его на раковину.