Дом
Шрифт:
Простите, мама, папа, Томми…
Я переоценила себя.
Тук-тук-тук. Мерное постукивание колес неутомимо баюкает лучше любой колыбельной. Желудок скрутило спазмом голода, глаза слипаются сами по себе, а сознание погружается во тьму.
Память отказывается воскрешать события того вечера. Как я выползла на одной из остановок состава из вагона и где мне удалось раздобыть еды, чтобы привести себя в более-менее осознанное состояние – всё это осталось для меня загадкой. Единственное, что я помню – так это то, что меня сильно укачало. И что отвратительные рвотные позывы отозвались в пустом
Когда я разлепила глаза, в них ударил солнечный свет. Я нашла себя сидящей на полу. Спину приятно холодила стена. Стоило слабо пошевелить пальцами – пришло осознание того, насколько онемело все тело и как же нестерпимо хочется пить. Тут же голову пронзила дикая мигрень. Всё передо мной поплыло, и глаза подёрнулись мутной пеленой. Как туман, только противнее, липче и… Желтее. Словно видишь мир сквозь немытые стекла с желтой тонировкой. Мой блуждающий взгляд наткнулся на разорванную упаковку крекеров с солью, валяющуюся у ног. Вот и причина моей появившейся жажды.
Я попыталась неуклюже встать, но каждый раз падала, не в состоянии удержаться на своих двоих. Больно ударилась об один из косяков шкафа и, пока со злостью и слезами боли массировала ушибленный бок, рассмотрела обстановку вокруг.
Противные жёлтые стены, рядом – жёлтые стеллажи с различными продуктами, порядком испортившимися и тоже жёлтыми: банками, упаковками, бутылками с газировкой. На всём лежал толстый слой пыли и грязи такого же отвратительного грязно-жёлтого цвета. Хотя, возможно это моё зрение добавило «нотку желтизны» обстановке. Однако, заметно, что тут не было гостей уже довольно давно.
В глаза будто насыпали песок – моргать было тяжело, смотреть вокруг ещё противнее, видеть мир через жёлтую мутную призму неимоверно гадко. Вот чёрт.
Кое-как оказавшись на ногах, я медленно побрела к одному из прилавков и схватила первую попавшуюся на глаза упаковку с едой – это была слойка с вишней, которая тут же оказалась вскрытой и закинутой в рот. Далее – вода. Жадно сделала добрый десяток глотков из вскрытой бутылки, пока не начала ощущать дискомфорт в наполненном желудке, но меня это не смутило. Я продолжила набивать рот различной едой, которая попадалась мне на пути, пока не дошла до состояния тошноты. Лишь тогда, устало опустившись на пол, я попыталась собрать в кучу все мысли: я была жива и это отлично. Сыта, что не менее важно. Вода была рядом в любом количестве – просто сказка. Глаза видели странно, возможно, я просто устала, а может, и повредила зрение – плохо. Голова раскалывалась и отдавала колющей болью в висок, отчего хотелось залезть на стенку и выть, но я осталась на месте. Цепляясь за свои остатки разума, закрыла глаза и начала слушать нарастающий шум в ушах. Дело дрянь, детка. Или я просто подхватила инфекцию в этом злосчастном вагоне?
Тем не менее, моего состояния эти раздумья не улучшить не могли. И я рационально (или не очень) пришла к выводу, что стоит ещё посидеть на полу с закрытыми глазами и подождать, пока мне не станет лучше. А есть шанс, что станет?
Ха-ха. Мне было смешно и до чёртиков грустно одновременно. Может, сейчас как раз прискачет принц на белом коне и заберет меня жить долго и счастливо в далёкое королевство? Это вряд ли. И вообще, я стала задавать сама себе слишком много вопросов, на которые у меня нет ответов.
Гул в голове отошёл на второй план, когда внезапно внутри появилась жалость к себе. Я ждала тебя, подружка. Закатим вечеринку?
Я вспомнила свою прошлую жизнь: немного однообразную, но такую
Одна. И никто об этом не узнает.
По щеке скатилась слеза.
Я боялась одиночества всю свою сознательную жизнь. Но, на самом деле, даже при своей чрезмерной общительности, я очень странно контактировала со сверстниками: у меня было чувство юмора, которое не всегда понимали, не самый лучший вкус в одежде, зато я всегда была с ними честна. Иногда даже слишком. Но я всегда любила шумные компании и вечерние прогулки с Малией. Которой сейчас уже нет в живых. У неё были слабые лёгкие и, когда началась эпидемия, она оказалась в зоне риска. Её родители увезли её и самоизолировались, но было уже поздно – она подхватила вирус. Через месяц её не стало.
Она была моей лучшей подругой с детства. Мы ходили в один детский сад, школу и вместе поступили в колледж на разные направления. Я ей доверяла всё, а она меня поддерживала. И у меня не было ничего, что смогло бы ей помочь. Я переехала обратно к родителям, так как нас перевели на удалённое обучение, хоть это и продолжалось не так долго. Теперь мы были ближе, но нас разделяла улица и её болезнь. Мы просто общались по Фейстайму, много переписывались и старались как можно больше общаться, меньше всего уделяя внимание вопросу её стремительно ухудшающегося состояния, потому что такова была её просьба, и я её выполнила.
В день её смерти я заперлась у себя в комнате и не выходила два дня. Мне было сложно осознать потерю человека, который был рядом со мной практически всю мою жизнь. Её просто нет. Нельзя ей позвонить, спросить, как дела и как проходит её день. Больше нет Малии, как и миллионов других людей по всему миру. Её жизнь просто оборвалась на восемнадцатом году, и она не отметит девятнадцатый день рождения в кафе своего брата, как хотела весь этот год.
Она просто оказалась жертвой первой волны эпидемии.
Кроме того, нормальных похорон Малии не было – массовые мероприятия уже были запрещены, и я узнала через неделю, что теперь могу прийти на её могилу, что на кладбище неподалёку. На прощании с ней присутствовали лишь её родители, два старших брата и маленькая сестрёнка. Я навестила её через несколько дней, принеся с собой цветы и слёзы.
Рассказала ей о том, что Томми тоже подхватил инфекцию, но врачи уверяют, что у него легкая форма болезни. Вторая волна началась. У родителей и у меня, вроде, всё чисто. У нас хороший иммунитет. Пожаловалась на то, что теперь, когда в нашем городке и так стало мало жителей, родители решили не покидать его и не переселяться в более людный город для ожидания вакцины, чтобы братик смог поправляться на свежем воздухе. Я это считала неуместным: да, там больше народа и больше заражаемость, но там выше уровень медицинской помощи и ближе цивилизация. Но нет. И мы здесь, определённо, застряли.