Дом
Шрифт:
Ее пальцы шевелятся, пытаясь просунуть их под повязку.
Я не вижу, что происходит, но я вижу очертания ее руки в штанах, когда она опускается ниже. А затем ее колени раздвигаются.
«Вот и все», — стону я. «Раздвинь ноги. Дай себе возможность поработать над этим маленьким клитором».
Она скулит. Черт возьми, скулит. И я сажусь.
Ее глаза все еще закрыты, но выражение ее лица — чистое удовольствие.
Я сползаю вперед и сижу на краю сиденья, широко расставив ноги, и продолжаю
«Скажи мне, — требую я. — Скажи мне, что ты мокрая».
Она качает головой.
«Скажи мне, или я сам проверю».
Она сильнее зажмуривает глаза. «Я мокрая, ясно?»
«Насколько мокроя?»
Ее плечи повернуты, и мне кажется, она пытается опуститься ниже.
Черт, она что, засовывает палец внутрь?
«Насквозь».
Я стону. «Вот моя хорошая жена. Замочила эту щель, просто глядя на мой член».
«Я тебя ненавижу», — выдохнула она. И это заставляет меня улыбнуться.
«Лгунья». Я ускоряю движение. «И ты любишь этот член».
Она качает головой.
«Открой глаза, Валентина. Открой глаза и посмотри на меня».
Она пытается колебаться, но она так же готова, как и я. И когда ее голова наклоняется в сторону, и ее взгляд падает на мою длину, ее рот открывается.
Я хочу встать и засунуть свой член между этих губ.
Я хочу кончить на ее красивое личико.
Я хочу всосать ее татуированный палец в свой рот, пока она проглатывает меня целиком.
«Поспеши и кончай», — рычу я.
Моя рука кажется грубой на моем члене. Сухая кожа на коже почти болезненна. Но я больше никогда не буду использовать ничего, кроме сладких соков Вэл, чтобы смазать свой член.
Я сжимаю хватку еще сильнее.
Я так близко, и она тоже.
Другая рука Вэл скользит ей под рубашку, и я вижу, что она играет со своими сиськами.
«Иисус», — стону я в тот же момент, когда стон срывается с губ моей жены.
Ее глаза все еще прикованы к моему члену, и я начинаю гладить его быстрее.
Я уже не могу остановиться. За пределами всякого приличия.
«Продолжай играть с ними, Ангел. Ущипни эти красивые соски. Заставь себя кончить на свои пальцы».
Ее дыхание прерывается. А затем ее спина выгибается.
И я взрываюсь. Первая верёвка освобождения ударяет мою грудь, и глаза Вэл прикованы к ней, когда она падает с края. Пронзительный звук катится от нее и прямо через мои яйца, когда они выкачивают все, что у меня есть, на мою руку и член.
Вэл закрывает глаза, ее тело дергается, руки все еще остаются под одеждой.
И это самое прекрасное, что я когда-либо видел.
Даже лучше, чем в первый раз. Лучше, чем в Вегасе.
Потому что на этот раз она знает, кто я на самом деле.
Она
Пока ее глаза все еще закрыты, я встаю и сокращаю расстояние между нами.
Потому что я сдержу свое слово. Я не трону ее идеальную киску. Но я ничего большего и не обещал.
Я хватаю ее за запястье, торчащее из штанов, и вытаскиваю ее руку.
Вэл издает испуганный звук и открывает глаза, но ее попытки вырвать свою руку из моей руки слабы.
И они не работают.
Я кладу ее три блестящих пальца себе в рот. И стону.
Черт, она на вкус как рай.
Держа ее за руку, я медленно вытягиваю ее пальцы, высасывая каждую каплю вкуса.
Она сжимает мою руку левой рукой, и вид моего имени, вытатуированного на ее коже, заставляет меня снова застонать.
Когда ее пальцы освобождаются от моих губ, я наклоняюсь и кладу ее руку ей на живот.
«Я делал плохие вещи, Валентина». Я провожу губами по ее розовой щеке. «Но я всегда буду добр к тебе».
ГЛАВА 31
Вэл
Кажется, что вес на моей спине, бедрах и ногах становится тяжелее.
Мой мозг еще не пришел в себя после сна, но я узнаю ощущение Доминика, распростертого на мне.
Не уверена, проснулся ли он, поэтому я стараюсь оставаться неподвижной, делая вид, что все еще сплю.
Не могу поверить, что я позволила себе это сделать вчера вечером.
О чем я думала?
Вес снова смещается, и что-то длинное и твердое упирается в мою задницу, за тем следует глубокий мужской стон.
Я отвернулась от Дома и его стороны кровати, поэтому позволила зубам вонзиться в нижнюю губу.
Мне это не нравится.
Я гребаная лгунья.
Я приоткрываю глаза, желая увидеть, восходит ли солнце, но все, что я вижу, это большая рука Дома перед моим лицом. Его рука полностью обнимает меня.
Его грудь прижимается к моей спине, когда он делает глубокий вдох, а мои волосы шевелятся, когда он выдыхает.
Да вставай же уже! Кричу я про себя. Мне надо в туалет, но мне нужно, чтобы он встал первым и ушел, потому что мне нужно хотя бы час ненавидеть себя, прежде чем я встречусь с ним сегодня.
Рука Доминика исчезает из виду, и затем он наконец отрывается от меня. В основном.
Я начинаю задаваться вопросом, что он собирается делать, когда что-то упирается мне в затылок. «Доброе утро, Ангел».