Дом
Шрифт:
двери слева донесся дикий рев, он ощущался холодом, когда добрался до нее.
Холодный, надломленный и зловещий.
Эхом раздавались звуки треснувшего дерева и ломающегося пластика.
Дэлайла сглотнула комок паники, ощущая собственное бешено колотящееся
сердце, и оттолкнулась от перил, чтобы идти дальше. Она поднялась по
лестнице, стараясь подавить страх, возникший от царящей вокруг пустоты; вся
мебель собралась в одной комнате, чтобы напасть на нее.
– Гэвин? – позвала она, подпрыгнув
ожил телевизор. Почему она не заметила его раньше? Он бесшумно
придвинулся к ней?
– Гэвин? – собственный голос эхом вернулся к ней из темного ящика –
трескучая и пустая копия ее голоса. – Гэвин, твой дом собирается убить меня, и ты никак не сможешь помешать.
– Нет, – ответила Дэлайла, шагнув вперед и прижавшись к стене коридора, чтобы пройти мимо телевизора.
Топор громко звякнул по пластику, напугав ее еще сильнее.
– Скажи, где он.
Ее голос рассмеялся в ответ, приторный и насмешливый.
– Мечтай, Дэлайла.
В ответ на происходящее Дэлайла ощутила собственные тихие истеричные
всхлипы, вырывавшиеся из груди и поднимавшиеся по горлу, вылетая наружу.
Голос, исходящий из телевизора, из узнаваемого превратился в высокий
ужасающий визг:
– Не плачь, не плачь, плакса, не плачь, не плачь, плакса, плачь, малышка, плачь.
Она могла застрять здесь, испугавшись ожившего телевизора,
приблизившегося к ней. Могла затеряться в этом моменте, когда сердце бьется
так сильно, что можно всерьез испугаться возможности умереть, и когда
ожидающее наверху настолько пугает, что от страха прошибает в пот, стискивает горло, а по щекам льются слезы.
«Или, – глубоко дыша, думала она, – можно подняться наверх и пустить в
ход топор».
Шагнув в стороны, Дэлайла рванула мимо, махнула ногой так сильно, как
только могла, и, ударив ею по боку телевизора, отправила его катиться в
противоположную стену. Послышался звон разбитого стекла. К ней спустились
полоски обоев, царапали уши, цеплялись за воротник и, став еще острее и
свирепее, не порезали ее шею.
Она оттолкнула их, разорвала и снова пнула телевизор, потом схватилась за
перила и побежала вверх по ступенькам.
«Дом будет стараться уничтожить тебя, – говорила она себе. – Будет
стараться, но ты быстрее. Ты умнее. Найди Гэвина».
Сквозь ветер, скрип, тоненький безумный смех и ледяной холод в коридоре
Дэлайла начала различать слабый гулкий звук. Что-то все время билось о стену: тук,
тук-тук,
тук…
В отличие от всего все остального вокруг, звук не был угрожающим. Его
издавал кто-то с усилием и натугой. От догадки Дэлайлу бросило в жар.
– Гэвин! – закричала она, перепрыгивая через две скользкие ступеньки, спотыкаясь о движущийся ковер и какие-то деревяшки, валяющиеся под
ногами. Наверху она упала, ударившись коленом о стол, и с силой оттолкнула
его. – Гэвин! Гэвин!
Звук прекратился, а потом возобновился, стал быстрее, громче и тревожнее.
Словно что-то резиновое стучало по пластику, снова и снова, звуки сливались в
один. Он пинал ногой стену? Он не мог говорить? Страх сжал ее горло, лишая
воздуха, пока она не закашлялась, продвигаясь по коридору. Но когда-то
небольшое расстояние с пятью дверями в комнаты растянулось в несколько раз, постоянно двигаясь, и Дэлайла начала путаться в бесконечном лабиринте
поворотов и тупиков. Ковер скользил под ее ногами и тащил ее обратно. Она
отбивалась от него, стараясь бежать по кромке деревянного пола, уворачиваясь
от падающих картин и резко открывающихся перед лицом дверей.
Она врезалась плечом в дверь ванной и толкнула ее так сильно, что та
треснула. Темная густая кровь потекла из трещины и заскользила в коридор, касаясь ее ног. Сколько бы Дэлайла не бежала, сколько бы раз не возвращалась в
коридор, сколько бы раз не открывала двери и не забегала глубже в лабиринт, что строил и строил вокруг нее Дом, стук Гэвина в стену не переставал. И все
время доносился откуда-то слева. Дэлайла ненадолго остановилась перевести
дыхание и вытереть пот с лица.
Она закрыла глаза, не обращая внимания на приливающую кровь у ног, и
рядом с ухом раздался чей-то смех. Он был так близко, что она испугалась, что
источник этого смеха может ее коснуться.
Дом мог творить какие угодно иллюзии, но Гэвин оставался на месте.
Когда она развернулась к стене, под ногами задрожал пол, воздух стал еще
холоднее, а стены начали приближаться к ней.
– Иди, – шипел дом. – Иди.
– Это все по-настоящему, – выдохнула она, потянувшись в карман за
фонариком. – Гэвин все это время там. А все вокруг не по-настоящему, Дэлайла.
Это не по-настоящему.
Словно поняв, что кровь ее не пугает, рядом с ней из-под плинтусов
появилась вереница насекомых. Они поползли ей под джинсы, по коже, по
ногам к бедрам. Дэлайла чувствовала, как они карабкаются по ее телу и
отталкивают от стены, отделявшей ее от Гэвина.