Домик в горах
Шрифт:
– У Лили была своя булочная, правда?
– А ты неплохо подготовилась, – удивленно заметила мама. – Откуда такие сведения? – Она понизила голос, хотя услышать могли только мы с папой. – Ее муж Бернард родился и вырос в Силвер-Нессе. Не знаю, болтовня это или правда, но я слышала, что он был тем еще мерзавцем. Следил за женой ревностно, как коршун.
– Ты о нем много знаешь?
– Нет, – уверенно ответила мама. – Только то, что местные жители его недолюбливали. Вредный был мужик, ни с кем не общался.
Я задумалась:
– Мам, а бабушка не упоминала, счастливо ли
– Не помню, чтобы об этом заходил разговор, но, судя по слухам, ужиться с ним было нелегко.
– А не вспомнишь, чем этот Бернард занимался? Где работал?
Мама на минуту заколебалась с ответом.
– Если не ошибаюсь, он был кем-то вроде управляющего в магазине у пристани, где продавались рыболовные снасти. Постоянно разъезжал, чтобы пополнить запасы, потому что его босс, старый мистер Кэпшоу, неважно себя чувствовал. – Мама вновь бог знает зачем понизила голос. – Кажется, в одной из своих командировок он и встретил Лили. Твоя бабушка, помню, всегда удивлялась, что та в нем нашла – они были как небо и земля… – Мама помолчала. – Где она теперь, не знаю. О ней много лет уже ничего не слышно.
– Она по-прежнему живет здесь, мам, – сообщила я.
– Да ну? Быть не может!
– Может.
И я рассказала, как встретилась с Лили Крукшенк, гоняясь по лесу за Харли.
– Ну и дела, – протянула мама, с трудом веря своим ушам. – Я предполагала, что она уехала или даже умерла. Никто не видел и не слышал ее с тех пор, как зачах пекарный бизнес.
– Пекарня «У Лили»? Ты уверена? Она не просто решила продать свой магазин?
Судя по тому, что я прочитала в газете и поняла из разговора с самой Лили, она была не из тех, кто сдается. Наоборот, производила впечатление человека, который не мирится с неудачей.
– Так поговаривали, – ответила мама. – Булочную «У Лили» называли мимолетным успехом, мол, начала хорошо, но не выдержала конкуренции, когда в местном супермаркете стали продавать дешевый свежий хлеб и выпечку. Другие судачили, что ее муженек качал из пекарни деньги на азартные игры и что успех жены ему поперек горла встал.
– Ты хочешь сказать, он завидовал собственной жене?
Просто в голове не укладывалось.
– Ага. Если верить сплетням, ходившим во времена твоей бабушки, Лили создала себе прекрасную репутацию, мужу это не понравилось, и он заставил ее закрыть пекарню, а сам пустил слух, что продажи идут неважно и бизнес лучше свернуть, чтобы не нести убытки. – Мама цокнула языком. – Жаль, конечно. Местные говорили, что хозяйка вкладывала в дело всю душу.
– Так… что же произошло на самом деле?
– Да почем я знаю, Леони? – засмеялась в трубку мама. – Чем эта Лили Крукшенк тебя так заинтриговала?
– Я пытаюсь кое-что выяснить, – ответила я. – История Лили связана с одним заброшенным домом, о котором я хочу написать.
– Загадочно, – согласилась мама. – Где, ты говоришь, она теперь живет?
– В коттедже на задворках Драммонда. – Я вспомнила мамины слова о муже Лили. – А что сталось с Бернардом?
– Понятия не имею. Слышала только, что бизнес не задался, поэтому они его продали и уехали.
Я силилась
– Твоя бабушка не верила слухам о банкротстве, ведь в булочной всегда было полно народу, да и хозяйка выглядела довольной. Лили хорошо вписывалась в местную жизнь, со всеми ладила. Местным она уж точно нравилась куда больше, чем ее муженек. – Мама фыркнула и помолчала. – Так ты, говоришь, ее видела? Здесь, в Силвер-Нессе?
После очередного подтверждения с моей стороны мама решила пересказать все отцу:
– Росс! Ты только послушай! Помнишь истории про рыжеволосую девушку, одно время державшую тут пекарню?
Последовал обмен репликами, перемежавшийся мамиными сетованиями на то, что папа недостаточно быстро вспоминает события многолетней давности, о которых слышал в детстве. В конце концов папа подтвердил: он действительно помнит рассказы о Лили и ее хлебе, который, говорят, был просто изумительным, а еще что мои бабушка с дедушкой недолюбливали «ее противного мужа».
– И что же, никто не знает, что с ними сталось?
– Не-а, – отозвалась мама. – По нему, во всяком случае, никто не скучал… Другое дело Лили: вероятно, она пекла обалденно вкусный хлеб. – В голосе мамы слышалась досада. – Силвер-Нессу не помешала бы такая пекаренка. Произвела бы фурор не только у местных жителей, но и у туристов.
Я согласно кивнула, хотя мама не могла меня видеть, а в голове продолжали вертеться назойливые вопросы.
– Мам, а название дома «Мерри-Вуд» вам с папой ни о чем не говорит?
– Нет, а что?
– Сама не знаю. – Я пожала плечами. – Дом совершенно потрясающий, только, похоже, заброшен много лет назад.
– И где он находится?
– Рядом с домом Лили Крукшенк.
Мама усмехнулась.
– Ничего удивительного. От такого соседа, как Бернард Крукшенк, сбежал бы кто угодно. Если, конечно, верить слухам, – добавила мама и перевела разговор в более привычное русло. – Пора подумать о делах насущных, cara. Что ты будешь есть на ужин? А то у меня остались запеченные колбаски polpettina с макаронами.
В тот вечер я набила в поисковике имя Бернарда Крукшенка и наткнулась на коротенький некролог в архиве «Вестей Силвер-Несса» за 16 сентября 2006 года.
Бернард Мартин Крукшенк. Родился 5 января 1947 года. Умер 16 сентября 2006 года в возрасте 59 лет. Супруг Лили Крукшенк (урожденной Брюс).
Я несколько раз моргнула и откинулась на спинку стула. Домашним животным и то пишут более эмоциональные некрологи. Ни капли сожаления, ни грамма скорби по любимому мужу. То-то Лили отмахнулась от моих соболезнований по поводу утраты супруга.