Домина
Шрифт:
– Как думаешь? – Раст вдруг прервал рассказ и уставился мне в глаза, - что больше всего хочет обычный человек?
Я раздумывала пару секунд,и озвучила всем известные истины:
– Богатство, власть, славу?
– Нет, - улыбнулся домин и покачал головой. Глаза сверкнули озорством. Я увидела его прежнего, ласкового, смешливого, моего… Черт, я опустила глаза в тарелку, мысленно приказав себе не вестись на гипнотическое очарование. Последняя ночь под одной крышей и мы расстанемся.
– Любой челове? хочет жить вечно, – ответил Раст на свой же вопрос. – Особенно те, кто достиг
– Вечную жизнь? – скептически фыркнула.
– Не вечную, но длинную. Как у доминов. Им хватает. В определенный момент любой отдаст все на свете только бы прожить лишний год или два. А если двадцать-тридцать…
– Значит, эта технология известна давно? Зачем тогда сакс, если вы можете делать доминов в лаборатории?
– Увы, не можем, - Растус говорил неохотно, тщательно подбирая слова, - сакс немного другое... Итэлусу, как и тебе, достался лишь основной набор умений, присущий развитой лимфатической системе - отменное здоровье, долгая жизнь, усиленные зрение, слух и так, по мелочи. Манипулирование инфразвуком, ультразвуком и феромонами ты не осилишь, как и молекулярные изменения в организме. Для этого нужно попасть к саксу в детстве.
Я отмахнулась.
– Если я правильно поняла, операция состояла в том, чтобы заменить все сосуды, вены и артерии? Пустить по ним другое вещество? – не то, чтобы мне было интересно, медициной я никогда не увлекалась, но тишина, опустившаяся за столом, раздражала
– Не только, - усмехнулся Растус. Его взгляд стал ехидным, словно он пытается объяснить первокласснику теорию относительности, – нужно было изменить сердце, добавить в него несколько новых камер, облучить клетки, изменить их химический cостав, и много всего другого.
– Надеюсь, я не умру от лучевой болезни? – фыркнула я ехидно.
– И пока я один провожу подобные операции, – произнес Растус, – естественно,тайно. Никто, ни отец, ни Фаб, ни император не знают. Тем двоим пришлось уехать в Прокулу и навсегда забыть о доме, семье, друзьях.
– А перед этим, они отдали тебе все свое состояние?
– Само собой.
Меня перекосило.
– И какую плату ты потребуешь за мою операцию? Состояния у меня нет… – зло поинтересовалась, отшвыривая вилку. Силу, естественно не рассчитала, вилка стукнулась о блюдо, и оно раскололось на части. Я не обратила внимания на рассыпавшиеся по столу булочки.
Лицо домина стало жестким. Пальцы побелели, вцепившись в столешницу. Раздался треск крошащегося дерева. Улыбка превратилась в оскал.
– Плату… - повторил он холодно, на секунду задумался и ответил с циничной ухмылкой, – продолжишь со мной спать, пока мне не надоест. У тебя теперь впереди много времени, сможешь пoтратить на меня пару десятилетий.
– Пару десятилетий? – я рассмеялась, – не слишком ли ты оптимистичен? Твой интерес угаснет намного быстрее.
– Что ж, надейся, - встал и вылетел из столовой, громко хлопнув дверью. Дверь перекосило, одна из петель упала на пол, штукатурка пошла трещинами. Силу, видимо, он тоже решил не сдерживать.
Я долго смотрела на продолговатые вмятины, оставшиеся на дубовой столешнице от его пальцев, и никак не могла заставить
?ЛАВА 21
– Где ты была?! – Аврора встретила меня криком, - Растус нас предупредил, что операция оказалась сложнее, чем планировалась, нo чтобы три месяца?!
Я влетела в объятия и разрыдалась на ее груди. Тоска, обида, разочарование разрывали на части. Сильные острые неуправляемые эмоции. Всю дорогу в терратаре я отсиживалась в закрытой комнате, а на вокзале отказалась от предложения Раста подвезти – направилась к общественной коге. Домин опять разозлился, ругнулся сквозь зубы на чье-то идиотское упрямство, запрыгнул в белоснежный кабриолет, который подогнали ему прямо к входу, и умотал даже не попрощавшись.
О произошедшем рассказала лишь Авроре и Клавдию. Авила была слишком мала и легкомысленна для подобных тайн. А на наивный вопрос, почему я хожу в очках, ответила, что после операции носить их необходимо.
На ужине я старалась вести себя приветливо и сердечно, как раньше. Сдерживала силу, эмоции, волнение. Не обращала внимания на миллион вкусовых разнообразий, которые образовывались от любого самого крошечного кусочка пищи. Лишь однажды произошел конфуз - задумалась и случайно согнула пальцем стальную чайную ложечку. Никто не заметил, я быстро разогнула ее обратно и положила рядом от греха подальше.
– Ты не думаешь, что Растус сказал правду?
– спросила меня Аврора, когда мы остались вдвоем. – Вдруг операция вправду не удалась? Я читала, что зрительный неpв не похож на обычный. ?н паутиной обхватывает всю оболочку мозга и проходит через все доли и заканчивается в затылочной области. Это очень сложный орган.
– Не знаю, - я тяжело вздохнула, – любой наш разговор заканчивается ссорой. Я не могу понять, когда он шутит, а когда говорит серьезно.
Аврора поморщилась.
– Ты зря так хорошо думаешь о нашей медицине. Она не абсолютно совершенна. Некоторые болезни мы до сих пор не умеем излечивать полностью. Например, карциному. Предлагаю упокоиться и найти положительные стороны в твоем состоянии, – улыбнулась девушка, – Тебе бесплатно сделали сложнейшую опеpацию, – я скривилась на слове «бесплатно», – ты будешь жить долго, не будешь болеть и страдать.
– У меня не будет детей и семьи, - продолжила я логическую цепочку.
– Ее не будет и у меня, - Аврора легкомысленно пожала плечами. – И самое главное, – ее глаза вдруг загорелись, - ты теперь можешь спокойно отшить Фабия!
Я угрюмо кивнула. Только вот как это сделать, если операция была тайной?
Марк явился на второй день после моего приезда и принес полный чемодан писем и договор на работу. Второй и третий рассказы разогрели интерес к сказкам о пари до максимума. Редакцию засыпали восторженными отзывами. Газеты начали раскупать мгновенно, до бесплатных вечерних не доживал ни один экземпляр.