Доминант
Шрифт:
– Додж.
– Зачем тебе такая большущая? Как ты с ней управляешься?
– Высоко сидишь, далеко глядишь. А вообще, она харизматичная, вот и всё.
– Никогда в машине так высоко ещё не сидела, даже не думала, что так высоко в таких сидится, - сказала она восхищённо, когда расположилась на переднем сидении.
– Да, это приятное ощущение. Ехать ещё приятней. Я, бывает, стресс в ней снимаю. Кто-нибудь чем-нибудь выступит неподходяще, пока от злополучного места добираюсь до следующего, обязательно с музыкой, уже забываю, что плохого недавно случилось, вот так.
Мы поехали по бульвару Зигфрида Анны Мейеровица в сторону Красной Двины, потом я свернул на улицу Кришьяна Вальдемара, потом Калпака, Пулквиежа
Наташа всё время разглядывала машину изнутри.
– Господи, как здесь всего много. Сколько всяких кнопочек! Ты все знаешь?
– Да не, на самом деле их здесь ни так много. Начинаешь тыкать и понимаешь, что здесь кнопок раз, два и обчёлся.
– Ну, не знаю. Очень красиво внутри.
– Потому что чисто, - пошутил я, вызвав в ней смех.
Я заметил кафе.
– Ты любишь вечером покушать сытно?
– Нет.
– Тогда давай в этом. Не против?
Наташа ответила, что не против, ещё до того, как у неё получилось выхватить взглядом не бросающуюся в глаза одинокую современную постройку, когда мы оставили за собой основную и ухоженную массу архитектурных творений 19-го века.
– Эй, вот там, на втором этаже, - сказал я, смотря за её взглядом, направленным вообще в другую сторону.
Она засмеялась.
– Да пойдёт, пойдёт, всё пойдёт, я уже увидела, что у тебя хороший вкус, - и тут, видимо, спохватилась и добавила, - и выбор некоторых вещей можно доверить тебе без оглядки.
Я внутренне рассмеялся – лучше бы она спохватилась и промолчала, иногда женщины не успевают за своими мыслями. Мне не понравилось вторая часть её реплики. Получается, что выбор не всех вещей можно мне доверить. Мне кажется, в этом проблема многих людей при устройстве сожительства с другими людьми. Все скорей остановятся на том, чтобы позволить партнёру быть инициатором половины или части от окружающего, чем думать о себе, как о готовом принять любые переживания, вносимые в его жизнь другим человеком. В этом смысле чета рабов могут оказаться свободней четы своих господ.
В кафе Наташа заказала салат и булочку с чаем, а я коньяк, мясное ассорти и фисташки.
– Наташа, есть два пути начала нашей беседы. Или ты мне рассказываешь о своей проблеме, и это связано, я так понимаю, с каким-то мужчиной, или проблемы нет, и тогда я могу начинать излагать своё дело. Учти, если проблема есть, мы не сможем двигаться дальше.
Наташа стала ковыряться вилкой в салате. Пару раз бросила на меня спокойный взгляд. Я ждал. Наконец она сказала:
– Да нет никакой проблемы, - и выдержав мой взгляд, поразив меня в очередной раз своими зелёными глазищами, спокойно отправила в рот первую порцию салата.
– Хорошо, - проговорил я после секундного раздумья (есть проблема), - тогда я начну. Я не знаю, сильно ли раздосадуюсь, если ты меня вдруг решишь перебить, не дав мне высказать мысль до конца, тем хуже, если уже в самом начале ты сразу и заранее отвергнешь всё, что тебе покажется, что я хочу тебе предложить. Ведь согласись, одно дело сделать вывод по намёкам, другое дело выслушать всё до конца.
Я сделал паузу, проверяя её послушание, готовность выслушать меня. Сделал глоток коньяка.
– Наташа. Я такой человек… У меня много дел, вернее одно большое дело. В силу некоторых причин, не узнав о назначении и реальной ценности семьи, я, не пожелав создание своей, в какой-то момент мог с лёгкостью разрушить чужую. Но у меня появился уже положительный опыт в этом вопросе, поэтому можно надеяться, что такого больше не случится. Вообще, если со мной осторожно обращаться, я даже могу в какой-то части оказаться полезным. В данный момент я испытываю дефицит человеческого внимания, - ещё глоток коньяка, - вернее, дефицит женского внимания, но я много чего себе позволить не могу и помимо этого. Наташа,
– Поверь, мы с тобой сейчас являемся участниками одного из самых необычных из всех свиданий. В двух-трёх случаях, сегодня-завтра у таких как мы, свидевшихся, получится установить партнёрские отношения: у кого-то появятся намерения в отношении другого, где-то взрастёт надежда, кто-то заключит брачный контракт. Ай, разве я озвучил самое интересное? То, что я собираюсь тебе предложить, может тебе показаться странным, а оказаться губительным. Учти, есть вероятность, что в некоторой степени ты потеряешь стимул для ведения той жизни, которую ты вела до этого. Есть два вида надежды. Один вид гласит: когда же всё это закончится?
– второй: когда же наступит то-то? С моим вмешательством может возникнуть иллюзия, что появились основания для прекращения страданий по первому или второму виду. Хочешь задать вопрос?
– Пока нет, продолжай.
Я стал зубочисткой накалывать мясные кусочки и отправлять их себе в рот.
– За всё, что я не умею сделать сам, я плачу вдвойне тому, кто это делает за меня. Я не скуп на благодарность, если человек ради меня расходует самозабвенно свои силы. В этом смысле со мной можно иметь дело… Я некоторое время прибываю в состоянии поиска партнёра. Сексуального партнёра. Рабыни. Но только рабыни, которой приказывают отдавать приказы, рабыни, которой предстоит нацепить корону королевы, урей царицы, прикид госпожи…
Я сделал паузу и отправил в рот несколько кусочков мяса и пару фисташек, незаметно подглядывая за реакцией Наташи. К этому времени я закончил извлекать все до последней фисташки из их скорлупы и установил тарелку с очищенными орехами посередине стола между Наташей и собой.
– Угощайся – вкусно, полезно.
– Спасибо.
Мне показалось, что Наташа если и не проникается моим предложением, по крайней мере, не отвергает его. Я спросил:
– Как тебе такое начало нашего разговора?
За то время, которые мы с ней провели, находясь близко друг против друга, я уже успел отметить и начать наслаждаться некоторыми её жестами и мимикой. Например, когда она была развеселена и смеялась, её глаза превращались в щелки, мешки под ними «исчезали», и всё её лицо становилось лицом двадцатипятилетней кокетки. Это оказывалось настолько эффектно, что я ловил себя в такие моменты на утрате связи с действительностью и не мог оторвать взгляд от её лица. Или вот - постоянные изгибания корпуса. Накалывая продукт на вилку, она еле заметно выгибала тело в одну сторону, а когда подносила вилку ко рту, успевала изменить направление изгиба позвоночника в другую, и при этом бросала на меня взгляд, и было видно, что её нисколечко не беспокоит, замечаю я всё это или нет. Розовый язык, когда она открывала ротик, действовал гипнотически. В один из таких разов, для меня остановилось время, когда я представил, как она выдвигает язычок, чтобы слизнуть им сливки с протягиваемой мной в руке клубнички, но уже с этого момента моё воображение увлекло меня в ещё большее переживание, нарисовав картину, как Наташа даёт мне потрогать язычок пальцем, а следом... К слову, брейнгазмы с Наташей оказались штукой не редкой, и то и дело приходилось оказываться быть увлекаемым различными приятными наваждениями.