Dominium Mundi. Властитель мира
Шрифт:
– Не понимаю. Ведь такова была воля самого германского императора, а Годфруа относится к числу его сторонников. Так какого же черта он делает подобное одолжение какому-то сицилийскому нормандцу?
– Действительно, в этом нет ни малейшего военного смысла. Что меня и беспокоит.
– Не говорите загадками, Роберт! – резко оборвал его Петр.
– Я полагаю, что в этом есть политический смысл, – пояснил Роберт, тщательно выделяя каждое слово.
Войдя в ближайшее окружение Петра, Роберт научился бестрепетно выдерживать перепады его настроения. К тому же он давно
– Ваши намеки означают, что лагерь умеренных усиливается? – уточнил Петр.
– По-моему, это единственно возможное объяснение столь неожиданного сближения.
– Да, это действительно может создать некоторые затруднения, но Годфруа абсолютно предан папе, возможно даже больше, чем своему императору. А потому я не разделяю вашего беспокойства.
– Конечно, отец мой. Вполне вероятно, вы правы, – ответил Роберт с едва заметной улыбкой на губах.
Петр Пустынник нахмурился и едва не повысил тон при виде этой завуалированной иронии, но герцог Нормандский уже развернулся и, отвесив легкий поклон, в сопровождении своего помощника покинул помещение.
Ч – 00:58
Меньше чем за час до запуска двигателей весь «Святой Михаил» охватило огромное возбуждение. Все члены экипажа были заняты подготовкой к великому отбытию, отлаживая последние детали или с лихорадочной поспешностью выполняя последние инструкции.
Каюта номер 48–57 не избежала общей лихорадки, и все солдаты 78-го подразделения П/К суетились, производя адский шум, или же в сотый раз просили разъяснить процедуру индивидуальной изоляции в ячейке. Танкред осуществлял общий контроль над подготовкой, стараясь не терять спокойствия и безостановочно повторяя одни и те же указания:
– Вы должны ввести свой персональный код через персональный терминал вашего спального места и активировать команду взлет. Не спутайте с командой стазис-сна, это надо будет сделать позже! Понятно? Затем вы ложитесь с голым торсом, и за десять минут до отлета прозвучит первый общий сигнал, который скомандует вам улечься в своей койке.
– А раздеваться догола, господин лейтенант? – смущенно спросил один из солдат.
– Нет, солдат, только до пояса!
Послышались смешки, парень вдруг сильно побагровел. Льето, который заметил, как брат сокрушенно вздохнул, поражаясь глупости отдельных представителей рода человеческого, не удержался от желания подколоть его:
– Эй, Энгельберт, знаешь, как техники называют предсветовые реакторы?
– Нет.
– «Адовы пасти»… – с широкой удовлетворенной улыбкой сообщил тот.
– Шайка безбожников, – сердито проворчал Энгельберт.
Танкред продолжал набивший оскомину инструктаж:
– Заняв горизонтальное положение на койке, подключите два электрода, которые находятся в отделениях с пометкой ECG слева от спального места. Один вы прикрепляете
– Хм… простите, господин лейтенант, – снова прервал его тот же солдат. – Пах – это ведь под мышкой? Верно?
На этот раз хохотом разразилась вся каюта, и Танкред сделал глубокий вдох, чтобы не взорваться. Он подошел к слегка заторможенному парню, который отступил на шаг, увидев, как этот здоровяк с раздраженным видом надвигается на него. Танкред взял его за руку и приложил ладонью к тому месту, где смыкались ляжка и живот:
– Это тут, солдат!
В этот момент в каюту влетел запыхавшийся от бега адъютант и окинул взглядом помещение. Пытаясь перекрыть гвалт, он прокричал:
– Лейтенант Танкред Тарентский! Будьте любезны!
Тот, услышав свое имя, обернулся:
– Чего тебе, христианин?
– Лейтенант, меня послал за вами ваш дядя, сеньор Боэмунд. Он желает, чтобы вы немедленно пришли к нему.
Танкредом мгновенно овладело раздражение. Он взошел на корабль уже сорок восемь часов назад, а дядя изыскал возможность вызвать его только за сорок пять минут до отлета.
– Сейчас? Ты уверен?
– Да, господин лейтенант. Он ждет вас у входа в гексагон.
Значит, у входа в сектор их кают. Не так уж далеко, это не займет слишком много времени. Он обернулся и подозвал старшего прапорщика Юбера, следующего по старшинству в подразделении после него самого:
– Мне нужно отлучиться ненадолго, старший прапорщик. Замените меня и повторяйте инструкции, пока не будете уверены, что все их действительно поняли.
– Слушаюсь, мой лейтенант, – кивнул Юбер.
– Отлично, иду, – сказал Танкред адъютанту.
Они двинулись по коридорам, петляющим между общими каютами шестигранника, кое-как пробираясь сквозь бурлящую там толпу солдат. Боэмунд поджидал их у входа в отсек, стоя у перил и рассеянно следя за суетой на внутренней палубе. Казалось, он не обращал внимания на удивленные взгляды пробегающих мимо солдат, не ожидавших увидеть столь высокопоставленное лицо в месте своего расквартирования.
На первый взгляд сложно было уловить хоть какое-то родственное сходство между ним и Танкредом – настолько разными были эти двое мужчин. Но если приглядеться внимательней, становилась заметна та же решительность во взгляде, та же сдержанная свирепость, которая и сделала из них знаменитых воинов.
Несмотря на седеющие волосы и легкую склонность к полноте, в свои сорок пять Боэмунд оставался благородным воином, выглядящим весьма внушительно в облегающем мундире и коротком плаще сицилийских нормандцев. Едва заметив Танкреда, он, распахнув руки, как для объятия, всем телом развернулся к нему и широко улыбнулся:
– Танкред, наконец-то! Рад тебя видеть.
Он дружески потряс его за плечи, однако от крепких объятий воздержался. Боэмунд всегда держал племянника на определенной дистанции и, несмотря на связывающие их тесные узы, так и не стал ему по-настоящему близким человеком.
– Дядюшка, я тоже рад вас видеть. Уж и не думал, что до отлета представится такой случай.
– Да, знаю, мне следовало бы заглянуть к тебе раньше, но, как ты сам понимаешь, у меня было много работы на корабле в связи с последними приготовлениями. Совет крестоносцев требует постоянного внимания.