Домой не по пути
Шрифт:
– Выпьем?
– Спрашиваешь?
Джесси хватает гитару, выбегает на сцену, а Рэй Декарпентер достает пластинку. Не знаю, почему Бонд выплелся играть, ведь мы будем слушать музыку с патефона? Но затем я понимаю, что он, как и каждый в этом зале, отрывается от земли, чтобы достать звезды с неба, пусть это невозможно. Когда еще сыграешь с Элвисом Пресли? Звучит музыка, мой новый знакомый с катастрофически взлохмаченными волосами принимается играть, и мне вдруг становится так горячо и хорошо, что я улыбаюсь, слегка сгорбив спину.
Пластинки настолько старые, что они трещат. Я слышу голос "короля
Тэмми вскакивает с места, прежде осушив рюмку с чем-то прозрачным, и прыгает в руки Уильяма, словно в сети. Он тащит ее в центр зала, прижимает к себе и приподнимает над полом так, будто она ничего не весит. Люди танцуют, шелестят юбки, а пол дрожит от того, как громко стучат о покрытие женские каблуки. Сопротивляюсь, говорю, что посижу за столом, пока все развлекаются, но Кори силой стаскивает меня с места.
– Я не умею.
– Я тоже!
– Смеется друг и начинает нелепо вертеть ногами.
– О, Боже, я этого не выдержу, прекрати, я ослепла, слышишь? Ослепла!
Но Гудмен не обращает внимания. Берет меня за руки и так пляшет, что, наверняка, собирается протереть в покрытии дыру размером с Африку. Я хохочу, а он прокручивает меня под своей рукой и тянет на себя. Мы нелепо и неуклюже припрыгиваем, смеемся, да так, что живот болит, и представляем себя совсем другими людьми. Я забываю, что на мне эти чертовы джинсы. Я верчу руками и в воображении перебираю пальцами край юбки, и мои глаза закрываются, и пот скатывается по шее, и я слышу, как разрывается гитара, как скрипит старый патефон, и чувствую нечто такое, чего раньше никогда не испытывала: я часть чего-то огромного. Я улыбаюсь чужим людям, а они улыбаются мне. Женщина меня к себе прижимает, хватает за руку и танцует со мной, будто бы мы лучшие подруги, а я не отталкиваю ее, потому что мне на удивление так хорошо, что в груди тепло.
Приподнимаю подбородок, вижу, что на сцену вышел Рэй и еще один мужчина, тот, который играет на барабанах. Он рьяно бьет палочками по том-тому, и в разные стороны разлетаются капли пота, уже успевшие собраться на плотном покрытии. Его лицо красное, а лицо Рэй Декарпентера блестящее от пота. Я тоже вспотела. Я вдруг вновь оказываюсь в руках Кори, и он смеется так громко, что у меня закладывает уши. Ноги заплетаются.
Гляжу за его спину и замечаю Уилла с Тэмми. В их движениях столько экспрессии, что страшно даже рядом находиться. Оттого вокруг них - свободное пространство. Тэмзи вся пунцовая, а на лице Уильяма ни намека на усталость. Ловко он, то встает на носки, то вновь приземляется на ступни, то нагибается над прогнившим покрытием, то вспархивает и касается длинными пальцами горячего потолка.
Вверху скопился дым от сигар. Он плавает над головами, будто спутавшиеся мысли.
Я протираю ладонями лицо и улыбаюсь:
– Я выйду, подышу.
– Что?
– Выйду на улицу!
Музыка все еще играет и горит, как костер. А люди, будто подожженные спички, не тухнут, а светят все ярче и ярче. Пробираюсь к выходу, ноги ноют от приятной усталости. Я почему-то улыбаюсь,
Наконец, оказываюсь снаружи. Облокачиваюсь спиной о стену и прикрываю глаза. Я устала, но я рада, что пришла. Необычное ощущение.
– Видимо, тебе не только любовные романы не нравятся.
– Говорит знакомый голос, и я оборачиваюсь. Рядом оказывается Уильям Гудмен, и он как всегда стискивается во рту сигарету.
– Что насчет книжек об изнасиловании?
– И что в них такого?
– В них насилуют.
– Некоторым это нравится.
– Я вспоминаю о парочке, которая обжималась на входе, но почему-то Уилл довольно вскидывает брови и усмехается.
– И не мечтай.
– В смысле?
– Ну, а что у тебя за взгляд?
– Какой еще такой взгляд?
– Тебе лучше знать.
– Я отворачиваюсь и втягиваю в легкие прохладный воздух. Ох, как же приятно. Кожа буквально пылает, а вечер остужает ее, и ощущаю я себя хрупкой и растаявшей, как мороженое.
– Я говорила о тех ребятах, что целуются у дверей. Парень не просто обнимает подружку. Кажется, он ее душит.
– Это называется - страсть.
– Желание кого-то удушить?
– В некоторых извращенных фантазиях.
– Я почему-то не сомневалась, что ты так ответишь.
– Я вновь смотрю на парня, а он к моему огромному удивлению стоит рядом и тоже на меня смотрит. Лицо у него сейчас в блестящих капельках, а глаза мутные и горящие.
– Знаешь, я хотела тебе сказать...
– Скажи.
– Спасибо.
– Гудмен сводит брови, а я пожимаю плечами.
– Ты спас меня от предков, позволил поехать с вами. Я знаю, что подружка Кори не вписывалась в ваши планы.
– Благодаришь меня за то, что я врезал твоему отцу?
– Уилл отворачивается и глухо выдыхает дым от сигареты. Вид у него делается какой-то растерянный.
– Чего ты ждала?
– В смысле?
– Ты застряла в этом городке с уродами, которые тянули тебя вниз. Но ты не рвалась наружу, ты чего-то ждала.
– Я надеялась, что...
– Надеялась, - фыркает Уилл, - на надежде далеко не уедешь. Чтобы уехать, нужно подняться с места, взять ключи и завести двигатель, птенчик.
– Ты ничего обо мне не знаешь.
– Я знаю о тебе много. И без рассказов Кори. Ты из тех, кто чего-то стоит, но ничего не делает. Тебе нос разбил родной отец, а ты уезжать не хотела. Да ты должна была тогда вцепиться в мою ногу и заставить меня вытащить тебя из этого дерьма.
– Ого, крутой ты. Уже выпил?
– Ага.
– Уилл шмыгает носом и усмехается.
– Я красноречив?
– "Вытащить тебя из этого дерьма!" - С выражением повторяю я и киваю.
– Я тебе почти поверила. Если бы ты еще добавил: "Человек - хозяин своей судьбы!", я бы вообще растаяла, серьезно.
– А ты не пьешь?
– Странный вопрос.
– Почему? Все пьют.
– Да, все, и мой отец, который разбил мне нос, как ты сказал.