Домой Не По Пути
Шрифт:
– Это не твое дело.
– Это мое дело.
– Как только я проиграю пари, я сообщу тебе об этом.
– Я сейчас не о пари.
– А о чем тогда?
– О том, что ты меня любишь.
– Он вновь покачивается в сторону, но взгляда от меня не отводит, и мурашки, пробежавшие по моей спине, превращаются в пылающую лавину.
– Что?
– Ты услышала.
– Ты сам себя не услышал. Уилл, ты пьян, ты не понимаешь, что несешь!
– То есть я не прав?
– Конечно!
– В глазах у меня яростное недоумение,
– Какое мне до тебя может быть дело? Влюбиться в человека, которому никто не нужен? Потерять голову из-за человека, который не ценит близких людей? Которому не нужны отношения и любовь никакая не нужна? Я что - свихнулась?
– Именно. Я ведь говорил тебе. В самом начале.
– Уильям оказывается так близко, что наши лбы соприкасаются.
– Ты из тех, кто не любит, а страдает. Ты страдаешь из-за меня, птенчик. Тебе больно, потому что ты влюбилась в такой кусок дерьма, как Уильям Гудмен. Паршиво, верно?
– Его пальцы путешествуют по моей щеке, его дыхание греет и морозит мои губы. Я не могу стоять, не могу его слушать, и мне так страшно и больно, что внутри все переворачивается и вспыхивает ярким пламенем.
– Ты меня любишь.
– Нет.
– Втягиваю глубоко-глубоко в самые легкие воздух и перехватываю его руку. Уилл застывает, а я отстраняюсь и рассерженно поджимаю губы.
– Мне наплевать на тебя.
– Ты не умеешь врать.
– Мне наплевать на тебя.
– Повтори это еще раз, и, возможно - только возможно– ты сама в это поверишь.
– Хватит, перестань, - я отпрыгиваю от парня в сторону и поправляю низ платья, - ты не должен быть здесь. Вызови такси и отоспись. У тебя в голове - полное дерьмо.
– Зачем мне такси? Я приехал на машине.
– На машине, - я скрещиваю на груди руки, - и ты сядешь за руль в таком состоянии?
– Тебе же наплевать на меня.
– Он ухмыляется и развалисто направляется в сторону Доджа. А я ошеломленно округляю глаза.
– Уилл! Чертов идиот, что ты делаешь?
Парень не отвечает. Плетется все дальше и дальше, а я мнусь возле входа в галерею и понятия не имею, что мне делать. Дьявол! Взмахнув руками, я срываюсь с места и бреду за Гудменом, прокручивая в голове самые страшные ругательства. Во что я ввязалась? Не понимаю. С какой стати этот человек волнует меня, с ума сводит?
Будто фурия я налетаю на него сзади и ударяю по спине, когда он открывает дверцу с водительской стороны. Уилл оборачивается, а я хватаю его за ворот куртки.
– Ты сейчас же отдашь мне ключи от машины, услышал?
– Ого, - присвистывает он, - ты нравишься мне в гневе, птенчик.
– Я не шучу.
– Я тоже.
– Отдай.
– Нет.
– Он ухмыляется, а меня тошнит от запаха алкоголя, срывающего с его языка одновременно со словами. Когда он успел? Зачем?
– Я так и не доехал до Нью-Хейвена.
–
– Переспрашиваю я и вскидываю брови.
– Что ты там забыл?
– Отца.
– В смысле?
– В прямом.
– Он хихикает, а я недоуменно покачиваю головой.
– И что мистер Гудмен делает в Нью-Хейвене?
– А разве я сказал что-то о мистере Гудмене?
– Шепчет он и глядит на меня глазами полными безумия, отчаяния и ужаса. Внезапно Уильям улыбается еще шире, но боль в его взгляде припечатывает меня к асфальту, будто бы гигантский булыжник.
Я не знаю, что сказать. Хлопаю ресницами, а он прожигает меня насквозь.
– Не понимаю.
– Зато я все понимаю.
– Едва слышно бросает он и поворачивается лицом к Доджу.
Уилл вновь пытается открыть дверь, но я хватаю его за плечи и тяну на себя. Он не сопротивляется. Парень вялый, да и на ногах стоит еле-еле. Правда, взгляд у него темный и лихой, прорезающий меня насквозь. Я приближаюсь к его лицу.
– О чем ты говоришь?
– Ни о чем.
– Уилл, объясни мне.
– Я уже все сказал. Я должен ехать.
– Нет, - я останавливаю его и растерянно приподнимаюсь на носочки, - Уилл, что ты сказал о своем папе? Зачем? Это неправильно. Дрейк, он ведь замечательный, он...
– ... не мой отец.
Отступаю назад. Внезапно мне становится больно, и я хватаюсь пальцами за живот.
– Такого быть не может.
– Я тоже не поверил. А потом - вух! Жизнь такая подлая тварь, Реган. Она затаится в уголке и ждет, пока ты пробежишь мимо. А затем она впивается зубами в твою глотку.
– Ты ошибаешься.
– Думаешь? Мой настоящий отец двадцать три года прохлаждается в Нью-Хейвене, а моя мама в это время вешала мне лапшу на уши.
– С чего ты взял?
– Прикинь, она сама мне сказала.
– Он ударяется спиной о крыло Доджа и закрывает ладонями лицо.
– Порадовала на выпускной. Решила честной быть.
– Уилл...
– Выходит, в молодости никто не идеален, - опустив руки, смеется он.
– Она тусила с одним парнем - Фрэнком Фостером. Залетела от него и должна была замуж выскочить, но после очередной вечеринки, на которой все здорово надрались, они врезались в бревно.
– Бревно?
– Я имел в виду дерево, - пьяно отмахивается парень и встряхивает плечами.
– Они хорошенько пострадали, маму загребли в больницу. Она там месяц пролежала, а когда в себя пришла - отца уже и след простыл.
– Уилл, мне так жаль.
– Подожди, ты не дослушала до конца эту великолепную историю, - жестоко бросает он и отталкивается от машины, налетев на меня, будто торнадо.
– Ее лечащим врачом был Дрейк Гудмен. Там они и познакомились. Романтично. Верно? Они переехали, нам с Кори не хрена не рассказывали, будто имеют право. Будто могут скрыть такое.