Домой Не По Пути

Дьюал Эшли

– Я не шучу.
– Он притягивает меня к себе горячими руками, а я разворачиваюсь и в его глаза смотрю недовольно, словно собираюсь поджечь его взглядом.
– Чего ты?

– Какого дьявола? Я первая сюда пришла.

– Я и не выгоняю тебя. Просто забочусь о тебе, птенчик. Ты околеешь. Будешь потом жалеть, еще и таблетки у Кори заберешь.
– Он все равно притягивает меня к себе, и сумки, что лежат между нами, оказываются единственным барьером. Не знаю, что со мной. Хочу оттолкнуть его от себя, а еще больше хочу оказаться к нему ближе.

Сердце у меня делает сальто, а в голове что-то щелкает.
– Ты не должна заболеть по моей вине.

– Ты и не заставляешь меня спать на улице.

– Я заставляю тебя делать безумные вещи.
– Уголки его губ дрогают, а у меня колет в сердце. Я прикрываю глаза. Не могу на него смотреть. Не хочу на него смотреть.

– Что с тобой?

– Ты со мной.

– Так и есть.
– Он придвигается ближе, и наши носы соприкасаются. Что же между нами происходит? Что мы делаем? Оба в чувства не верим, отрицаем их, а сейчас лежим друг к другу так близко, что дышим одним воздухом.
– У меня никогда не получалось.

– Что не получалось?

– Доехать до Нью-Хейвена. Я столько раз выезжал сюда, столько раз говорил всем, что путешествую; столько лгал. Но всегда разворачивался в нескольких километрах. Не выходило. Перед глазами появлялась пелена, я с ума сходил, Реган, и возвращался.

– Все будет в порядке.

– Не будет.

– Уилл, он такой же человек, как и ты. Не нужно бояться.

– Я не его боюсь.

– А кого?

– Себя.

– Но почему?

– Я отключаюсь и перед глазами темно. Делаю какую-то чушь, на которую никогда бы в реальности не решился. Я не знаю, что со мной. Я с ума схожу, птенчик.

Парень опускает подбородок, а я невольно касаюсь пальцами его лица. Он дрожит, я думаю - от холода, а, может, ему просто страшно.

– Я не спал уже так долго, лишь однажды мне удалось вырубиться.

– Когда?

– Когда мы вернулись из "Сингера". Я думал, что помогаю тебе. Но вышло как раз таки наоборот, и ты помогла мне.

– Уилл..., - я не знаю, что сказать. Все слова застревают где-то в горле. Он открывает глаза, на меня смотрит, а мне так горячо в груди, что даже больно. Странное, опьяняющее ощущение. Я бессильна перед ним.
– Нужно..., - я сглатываю, - нужно спать.

– Нужно.

Он проводит пальцами по моему лицу, изучает мои пылающие щеки, которые даже в этой темноте отливают красным, и обнимает меня так крепко, что дышать нечем. Я кладу голову ему на грудь, а он сильнее заматывает нас в покрывало, прижавшись подбородком к моей макушке. Над нами звездное небо. По бокам - завывающий лес. И мы одни, но нам никто не нужен. Понимать это страшно и приятно одновременно.

– Кори вечно звал меня с собой. Хотел нас познакомить.

– И что ты ему отвечал?

– Говорил: завтра. Не умел тогда ценить время. Не понимал, что многое теряю.

– Но мы все-таки встретились, Уилл.
– Я смущенно поджимаю губы.
– Так

ведь?

– Да.
– Он выдыхает. Молчит некоторое время, а потом неожиданно шепчет.
– Наше с тобой "завтра" наступило через пять лет, Реган Баумгартен.

Я улыбаюсь, крепче сжимаю в пальцах ворот его куртки и проваливаюсь в темноту.

Я просыпаюсь к полудню. Солнце прячется за грозовыми облаками, и впервые мы не едем по жаре, а несемся вдоль трассы, разгоняя прохладный воздух.

Не помню, как оказалась в салоне на заднем сидении. Я протираю глаза затекшими пальцами, приподнимаюсь и вижу Уилла. Парень сжимает в левой руке руль, в правой - сигарету. Ветер из окна взъерошивает его светлые волосы, заставляет футболку порхать над торсом, но Уильям не обращает внимания, сосредоточившись на дороге.

– Тебе не холодно?
– Спрашиваю я, смутившись. Я не знаю, что еще можно сказать, и в груди у меня полыхает недоумение. Несколько часов назад мы лежали вместе, крепко прижимаясь друг к другу. Теперь что? Притворимся, будто этого не было? Возненавидим один другого и продолжим войну?

– Как спалось?
– Он оборачивается и выдыхает дым от сигареты.

– Нормально.

– Под утро погода испортилась. Я перенес тебя в салон.

– Что ж, да ты ниндзя. Я ничего не почувствовала.

– Вообще-то ты пыталась отбиваться.
– Он затягивается и смеется.
– Но меня сложно одолеть, особенно, спросонья. Тебе не дует?

– Нет.
– Я сглатываю. Странный разговор и дурацкий. Поднимаюсь, облокачиваюсь локтями о сидение и прикусываю губу. Итак.
– Нам еще долго?

– Минут двадцать.

– Ты знаешь, где найти твоего..., хм, этого человека?

– Да. Есть адрес.
– Уильям настороженно хмурит брови и выкидывает окурок в окно. Наверно, теперь, когда он пришел в себя, и алкоголь выветрился из его головы, болтать со мной о семейных проблемах у него нет желания.
– Тебе точно не холодно? Можешь взять мою куртку. Сейчас дождь ливанет. А на тебе это чудесное, легкое платье.

Я осматриваю юбку, поправляю бретельки и решаю последовать совету Уилла. Беру его кожанку, просовываю руки и сразу же ощущаю запах мелиссы. Щеки мои краснеют, и я чувствую себя бунтаркой, совершившей преступление.

Нью-Хейвен - большой город. С Нью-Йорком сравнивать его глупо, но есть и в нем что-то такое, что притягивает глаз. Наверно, спокойствие. Я бы непременно сняла сериал о том, как люди бродят здесь по засаженным улицам и завтракают на верандах.

Погода портится на глазах. Голубоватое небо затягивают тучи, они гремят, неохотно сталкиваясь над нашими головами, и клокочут, будто бы изголодавшиеся животные. Меня одолевает грусть. Я люблю дождь, люблю запах, исходящий от асфальта и земли, но еще я помню, зачем мы здесь, и куда мы приехали. А потому наслаждаться прохладным ветром трудно и глупо. Вряд ли радуга обрадует Уилла, когда он встретится с родным отцом.