Домработница царя Давида
Шрифт:
— Ну, уж не до такой степени я оголодал, — ворчливо возразил он. — Я вас всё-таки до места доставлю. Да, а до какого места вас доставлять-то? До дома? Или на работу, в типографию?
И всё-то он знает, подумать только… Аня точно помнила, что не рассказывала ему ничего о своей работе в типографии. Значит — специально у кого-то узнавал. Наверное, у Алины. Это называется использованием служебного положения в личных целях. Или личные цели тут ни при чём? Может быть, лечащему врачу положено знать, из кого состоит ближайшее окружение больного? Вдруг — из таких же больных?.. Наверное, в таком случае нужно применять
Эта мысль привела Аню к воспоминанию о беспризорных гениях Алины, и она спросила:
— А если вокруг больного всё время ошиваются тоже… ну, не очень здоровые, — это не опасно?
— Вы это о чём? — удивился Евгений Михайлович. — Анечка, вы совершенно здоровы. Так здоровы, что для нашего времени это даже странно. Да что я говорю, вы и сами это прекрасно знаете.
— Знаю, — согласилась Аня. — У меня даже справки сохранились, от всех пятнадцати врачей. Или даже больше. И все написали: «практически здорова». Так что я для Алины не опасна. Я насчёт гениев сомневаюсь… То есть не то чтобы сомневаюсь… Может быть, они нормальные. Но очень уж шумные. А некоторые — ещё и пьющие. Даже мне с ними очень тяжело. А как на Алину это действует? Они иногда месяцами у неё живут. Я понимаю, некоторым просто больше негде жить. Алина говорит, что они ей не мешают. Но ведь на самом деле это не слишком полезно?
— Ничего там особенного, — небрежно сказал Евгений Михайлович. — Видел я их. Графоманы и неудачники. Всё в пределах нормы.
— Как это — в пределах нормы? — удивилась Аня. — Живут все месяцами, считают себя друзьями, а когда Алина в больницу попадает, так ведь ни один даже навестить не придёт! И это вы считаете нормой?
— Считаю, — подтвердил Евгений Михайлович. — И не я один так считаю. Если всех нормальных халявщиков считать больными, так у нас никаких койко-мест не хватит. Эгоизм, равнодушие, неблагодарность — это не диагноз. А вот ваше гипертрофированное чувство ответственности, Аня, давно вызывает во мне профессиональный интерес. Шутка!
Его шутка Ане не понравилась.
— Вы правильно сделали, что предупредили. У меня нет чувства юмора, я шуток не понимаю, поэтому могла бы прийти к вам лечиться от чувства ответственности. — Она заметила, что машина сворачивает в знакомый переулок, и торопливо сказала: — Вот здесь можете остановиться? Вот здесь, прямо на углу. Я даже не заметила, как вы меня до самого дома довезли! Спасибо большое, теперь я много сделать успею.
— На углу нельзя, — виноватым голосом ответил Евгений Михайлович. — Но я сразу после поворота тормозну, ничего?
Машина свернула направо и через несколько метров остановилась — почти напротив кованого ажура ворот. Ну, вот, мы так не договаривались… Аня даже немножко расстроилась. Ей почему-то не хотелось, чтобы Евгений Михайлович знал её нынешний адрес. Ну, что ж теперь поделаешь.
— Спасибо, — ещё раз сказала она и полезла из машины. — Счастливого пути. Я вам в отделение позвоню, наверное, в понедельник, это ничего? Узнаю, когда Алину забирать.
— Аня, вы что, в этом доме живёте? — с непонятной интонацией вдруг спросил Евгений Михайлович.
Аня оглянулась — он пригнулся, цепляясь за полуоткрытую правую дверцу машины, напряжённо вытягивал шею и с явным недоверием смотрел то на дом, то на неё. Вот
— Я здесь работаю, — осторожно сказала она. В конце концов, это ведь было правдой. Почти. — Вернее — надеюсь, что буду работать… То есть подрабатывать. Меня приняли домработницей к пожилому инвалиду. Но его ещё не привезли, так что я пока не знаю, останусь работать или нет. Вдруг я ему не понравлюсь?
— Зачем?! — потрясённо спросил Евгений Михайлович. — Аня, зачем вам это нужно?
А вот этого она объяснять уж совсем не собиралась. Алина недавно рассказывала, что Евгений Михайлович, разойдясь с женой, оставил той четырёхкомнатную квартиру в новом доме, а себе тут же купил другую, ничуть не хуже. Без проблем. Что можно объяснить человеку, который без проблем оставляет и покупает четырёхкомнатные квартиры? Наверное, он никогда не выбирал, где жить лучше — в парке на скамейке или на рабочем месте. Вряд ли он вообще догадывается, что есть люди, которым приходится совершенно всерьёз думать над таким выбором. Зачем, видите ли, ей это нужно!..
— Ну, Евгений Михайлович, вы сегодня такие вопросы задаёте, — сказала она укоризненно. — Или вы опять шутите? Так я же предупреждала: у меня нет чувства юмора. Меня ваши вопросы ставят в тупик. А этот вообще все рекорды побил… Что значит «зачем»? Как вы думаете, может старый человек в инвалидной коляске обойтись без посторонней помощи? А-а, то-то. Сами всё понимаете, а спрашиваете.
— Ну да, — растерянно согласился Евгений Михайлович. — Это, конечно… Да, понимаю. Нет, но почему именно вы?!
— Потому, что именно я прошла кастинг, — гордо сказала Аня, шагнула к воротам и нажала сразу три сердцевинки металлических цветов — на всякий случай, а то она опять забыла, какой из них работает звонком. — Знаете, Евгений Михайлович, на это место был страшный конкурс. И не кто попало, а солидные люди, профессионалы, с хорошими рекомендациями. Вот так-то. А выбрали меня. Разве это не повод для законной гордости?
На этот раз ворота не стали задавать ей никаких вопросов, щёлкнули и с тихим жужжанием поплыли в сторону. Аня вошла во двор, оглянулась, помахала заметно оцепеневшему Евгению Михайловичу рукой и пошла к подъезду походкой победительницы. Это она так надеялась, что сейчас у неё походка победительницы. Правда, она никогда не видела, как ходят победительницы. Ну, не важно. Может, Евгений Михайлович тоже никогда не видел, как ходят настоящие победительницы. Как любит повторять Людочка Владимировна, главное — это верить самой, тогда и остальные во что угодно поверят.
Наверное, охранник на посту поверил в её походку: дверь подъезда открылась перед ней тоже без всяких вопросов, а когда она вошла в холл, охранник даже не спросил, к кому и по какому вопросу она направляется этой своей походкой победительницы. Аня остановилась возле стойки, огораживающей стол с маленькими чёрно-белыми телевизорами и стул с охранником, и строго спросила:
— А вы почему у меня документы не проверяете? Вдруг я какой-нибудь злоумышленник? То есть злоумышленница.
— Ты уже в базе данных, — равнодушно отозвался охранник, даже не оглянувшись на неё. И совсем другим тоном добавил: — А тачка-то какая, а? Ишь, на какой тачке домработниц нынче подвозят… Богатенький папик, да?