Домработница царя Давида

Волчок Ирина

— Что там? — раздался от двери в кабинет голос дамы Маргариты. — Как здесь пахнет… Анна, может, потом подметёшь? Я пришла.

Аня оглянулась: дама Маргарита была босиком, вот почему она не услышала её шагов.

— Вы напрасно разулись, — сказала Аня. — Здесь ампулы разбитые. Очень острые. Может быть, я не все нашла. Наступите ещё.

— Ты тоже босиком, — сказала дама Маргарита, думая явно о чём-то другом. — Анна… Ты мне расскажешь, что произошло? В больнице никто ничего не говорит. Васька злится, дёрганый весь какой-то. Сандро надо звонить, а я не знаю, что ему говорить… Скажи ты мне ради бога: что случилось-то? Скажешь? Пойдём на кухню, что ли, раз здесь нельзя.

И запах… мне от этого запаха плохо.

Аня оставила совок и щётку посреди пола и пошла из кабинета, по пути думая, что именно говорить даме Маргарите. Наверное, нельзя говорить, как её сын орал на царя Давида. Вот когда царь Давид выздоровеет, пусть сам и рассказывает, если посчитает нужным. А что Васька говорил ей там, в приёмном покое, — это она имеет право рассказать. Это уже не их семейное дело, а её.

Она вошла в кухню впереди дамы Маргариты, машинально поставила чайник на огонь — всё-таки гостья, положено хоть чаем напоить, — вынула из холодильника остатки бабушкиного торта, расставила на столе чашки… Села и уставилась на даму Маргариту, не зная, как начать.

— Ну, — нервно сказала та после минутного молчания. — Тебе-то врачи что-нибудь сказали? Что с Давидом?

— Инфаркт, — ответила Аня и опять замолчала.

— Как это случилось? Ты сама видела? Ты рядом была?

— Я видела, да. Давиду Васильевичу стало плохо. Он сидел на диване, а потом упал набок, и глаза закрыты, и бледный очень был.

— А Васька где в это время был? — перебила её дама Маргарита.

— Он уже ушёл, — неуверенно сказала Аня. — Или уходил, я не помню. Я испугалась и хотела позвонить в «скорую», а Давид Васильевич сказал, что надо Михаилу Максимовичу, и чтобы с его телефона. Я позвонила, и Давид Васильевич сам сказал по телефону, что у него инфаркт. Они быстро приехали, что-то делали, а потом мы поехали в больницу. Давид Васильевич почти всё время в сознании был. А потом его увезли в реанимацию, а меня не пустили. Я там в приёмном покое ждала, когда кто-нибудь выйдет и скажет… Ну вот, Михаил Максимович сам вышел и сказал, что состояние стабильное. Сказал, чтобы я не боялась. Сказал, что Давид Васильевич, может быть, уже завтра мне позвонит. Я завтра яблоки ему испеку. С малиновым вареньем. Мы когда в больницу ехали, он попросил. Это ведь хороший признак, правда? Бабушка говорит, что когда человеку чего-нибудь вкусненького хочется, — это признак выздоровления.

— Да, это хорошо, — рассеянно согласилась дама Маргарита. — А Василий как в больнице оказался?

— Не знаю, — коротко ответила Аня и замолчала.

Она передумала рассказывать даме Маргарите, как вёл себя её сын. Какие гадости он говорил. Наверное, он и думал такие же гадости. Родной матери знать о сыне такие вещи совсем не обязательно. Может быть, она не виновата, что он такой получился.

— Анна, это ты его ударила или Давид? — неожиданно спросила дама Маргарита.

— Я, — ответила Аня и машинально потёрла правую руку. Рука всё ещё болела. — Извините. Я понимаю, что не имела права, но… Это как-то само собой получилось.

— Это потому, что он о наследстве говорил? — осторожно спросила дама Маргарита. Не дождалась ответа, тяжело вздохнула и тоскливо сказала: — Не дай бог, Сандро узнает. А он ведь всё равно узнает… Придётся звонить. Газ выключи, кипит уже. Я чай не буду, не до того. Сейчас сумки заберу — и в гостиницу. Не знаю, что делать. А ты знаешь?

— Да, — не очень уверенно ответила Аня. — Яблоки надо испечь. Но я сначала весь мусор уберу, вычищу всё. Мало ли куда стекло могло попасть. А Давид Васильевич любит босиком по полу ходить.

— Ладно, сейчас

сумки соберу, — сказала дама Маргарита. — Ты мне поможешь немножко? Чтобы побыстрее. Я как-то растерялась, а Василий в машине ждёт.

— Там бабушка специально для вас кое-что приготовила, — вспомнила Аня. — Вы заберёте? Не беспокойтесь, я сейчас охраннику позвоню, он всё до машины донесёт.

— Ты бабушке сообщила уже? — осторожно спросила дама Маргарита.

— Давид Васильевич запретил. Сказал, что не хочет, чтобы бабушка его видела больным. Я пообещала, что не буду сообщать.

— Ну, мало ли чего кто кому обещает! — начала было дама Маргарита, но замолчала, махнула рукой и безнадёжно добавила: — Что за порода… Что старый, что малый. Даже себе во вред — и то на своём стоят.

Дама Маргарита ушла, а Аня опять принялась высматривать, не осталось ли на полу в кабинете царя Давида какого-нибудь осколочка ампулы. А то вернётся царь Давид из больницы, а тут по всем углам стёкла валяются. А он босиком любит…

Думать о чём-нибудь другом у неё просто не хватало сил. Страшно было вспоминать, как Васька кричал на царя Давида. И какое лицо стало у царя Давида, и как он медленно сползал по спинке дивана набок. И суету медиков там, в машине, тоже очень страшно было вспоминать. И уклончивое «состояние стабильное» Михаила Максимовича… Конечно, она понимала, что царь Давид вернётся домой не завтра. Наверное, не скоро вернется…

Всё-таки надо сообщить бабушке.

Пока Аня раздумывала, что и как говорить бабушке, та позвонила сама. И сразу спросила:

— Что с Давидом? Телефон отключён.

И Аня рассказала бабушке всё.

— Сейчас приеду, — заявила бабушка. — Мало ли что Давид запретил говорить! Терпеть не могу все эти тайны. Я лучше знаю, что надо делать. Часа через два буду. Не реви.

Последние полчаса перед приездом бабушки Аня промаялась в вестибюле на первом этаже, рядом с постом охраны. Руслан сказал, что Давид Васильевич предупредил, кого можно пускать, — тех, у кого есть ключи от его квартиры. Царь Давид торжественно вручил бабушке ключи на тех смотринах, как «предсвадебный подарок». Бабушка без всякой торжественности деловито забрала их, заметив, что в хозяйстве всё пригодится. Вот и пригодились. Охрана и так впустила бы бабушку в дом, без всякого вмешательства Ани. Но Аня всё равно ждала у входа.

Наконец Руслан оторвался от чёрно-белых экранов, нажал какую-то кнопку на пульте и с облегчением сказал:

— Ну вот, приехала. Иди, встречай, а то на тебя уже смотреть больно. Сама извелась, и мне все нервы издёргала.

Железная дверь подъезда щёлкнула и стала медленно открываться, Аня нетерпеливо толкнула её, выскочила во двор и побежала навстречу бабушке, которая уже шла к дому от ажурных ворот. Бабушка шла уверенно, не оглядываясь по сторонам, будто сто раз уже здесь была. Увидела Аню, вместо приветствия сердито буркнула: «Я кому сказала, не реви!», — отдала ей большую дорожную сумку и первой вошла в подъезд. Аня поспешила за ней, чувствуя, как с каждой минутой тает страх, как возвращается уверенность и яснеет в голове. Теперь всё будет хорошо.

— Ну, теперь всё будет хорошо, — бодро сказал Руслан, выходя из-за стойки. — Здравствуйте, тётя Нина. Мы вас тут заждались. Давай сумку, сестрёнка, я сам до двери донесу.

— Привет, внучек, — на ходу откликнулась бабушка. — Не суетись, там ничего тяжёлого. Не оставляй вверенный тебе пост. Бдительно охраняй рубежи и границы. И всё будет хорошо.

Руслан засмеялся, глядя на Анину бабушку с горячей симпатией, и даже Аня улыбнулась. Конечно, теперь всё будет хорошо, раз бабушка обещала.