Дон Алехандро и его башня
Шрифт:
Нет, так-то я хотел высказаться куда грубее, но посчитал, что девушке рядом не стоит слушать грязной ругани. В обморок еще упадет и что с ней тогда делать?
— И это Ортис де Сарате еще про девицу, которую ты тащишь, не знает, — забухтел Шарик. — Ради нее не одну группу пришлют, а сразу десяток.
— Почему сутулая? — недоуменно спросила Исабель. — Я видела донну издалека, но мне она показалась стройной и красивой.
— Потому что издалека, а при близком знакомстве
— Наверное, так лучше, — согласилась она. — Если мы будем бросаться в кусты при каждом шуме, добираться будем долго.
Не знаю, был ли это опять камешек в огород моей трусости, но дальше мы беседовали вполне мирно. А еще — собирали грибы. Крепенький боровичок попался почти сразу, стоило нам немного отойти от кустов, из-за которых мы наблюдали за дорогой. А потом еще один, и еще. Будут прекрасным дополнением к картошке, которую я сегодня пожарю. Мелкая, не мелкая — не важно.
Вскоре донна Сильвия опять промчалась мимо нас. Видно, проверила, убедилась, что я не появлялся, и торопилась доложить нанимателям. Но это не последний ее приезд. Но тут пусть у Оливареса голова болит, как обезвреживать семейку Ортис де Сарате. Боюсь, если начну разбираться с ними я, в башне мне жить больше не придется.
К концу дороги Исабель явственно утомилась и уже не болтала, все силы уходили на перемещение собственного тела в пространстве. Оживилась она, лишь когда увидела башню и я сообщил, что это конечный пункт нашего пути. От него как раз отъезжал ослик с нашим подсобным рабочим, который безропотно соглашался на все требования Хосефы. На стройке вообще никого не было видно. И это хорошо: чем меньше человек увидит наше появление, тем лучше. А вот карету Оливареса я не заметил, чем сразу поделился с Шариком.
— Тоже мне проблема, — буркнул он. — Даже если уехал насовсем, то знает по метке, что ты жив. Ритуал завтра проведешь — и оба они прискачут. Что Оливарес, что Карраскилья.
— Почему завтра?
— Куда дальше тянуть-то? Этим двоим срочно нужно намекнуть, что подходящая кандидатура в принцы у них осталась только одна.
Я запустил чары, чтобы выявить наблюдателей, но в башне или около нее были только Серхио и Хосефа. Причем Серхио, кажется, был где-то в районе чародейского огородика. Не иначе как успокаивал расстроенную Жирнянку.
К башне мы подходили все же под отводом глаз, который я скинул только внутри. И сразу же наткнулся на Хосефу.
— Ой, дон Алехандро, — выпалила она, почему-то сложив руки в молитвенном жесте. — Я так и думала, что вы вернетесь. И Серхио тоже так говорил дону Оливаресу. Мол, один раз Всевышний не попустил, не попустит и второй. Не знаю уж, что он имел в виду. Ой, да вы не один. Невеста, да? Что же вы не сказали дону Оливаресу, куда вы уезжали. Неужто он без понимания бы отнесся?
— Я
— Разумеется, как в этом деле без родительского благословения, — поняла Хосефа так, как посчитала нужным. — А ками-то ваш, дон Алехандро, как похудел. Досталось ему, бедняжке. Вон даже шерсть на лапках начала вылезать. Ничего, мы это быстро поправим.
— Хоть кто-то обо мне думает, — подпустил Шарик в голос трагизма. — Хотя должен обо мне переживать ты, Хандро.
— Предлагаешь купить тебе корзинку с шелковыми подушками для сна?
— Хотя бы. Питомец тоже ложен жить в нормальных условиях, а не спать где попало.
На звуки голосов появился и Серхио.
— Дон Алехандро, ну наконец-то, — обрадовался он. — Ваша Жюли так тоскует.
— Жюли? — пренебрежительно сказала Исабель. — Здесь есть еще какая-то Жюли?
— Почему какая-то, донна Болуарте? Очень даже симпатичная. Я вас с ней непременно познакомлю, но попозже. Сначала нам надо поесть и отдохнуть.
— Ой и правда, вас покормить надо. Серхио, принеси из подвала пирог.
Хосефа заторопилась на кухню, собираясь что-то приготовить на скорую руку. Мы с Исабель последовали за ней. И я с удивлением обнаружил, что кровать из большой комнаты исчезла. Оливарес вернул хозяевам или переместил в пристройку? Окна там застеклены, конечно, но стены совершенно голые.
В кухне Исабель осторожно уселась на стул и принялась оглядываться с видом королевы в изгнании, недоумевающей, как могло случиться, что она попала в такое странное место, несоответствующее ее статусу. Да уж, герцогской дочери я наверняка казался по контрасту нищим.
Ничего такого она не говорила, а за чашку горячего травяного отвара даже поблагодарила. От пирога, принесенного Серхио, отказалась. Впрочем, я и сам не слишком хотел есть — мы не так давно обедали на Сангреларе и еще не успели проголодаться. Но лучше уж пусть Хосефа занимается делом, чем выдумывает всякую ерунду. В первую очередь еда досталась Шарику, и он тут же удовлетворенно начал стачивать очередную полоску мяса.
— О том, что мы здесь, никто не должен пока знать. Где дон Оливарес?
Спрашивал я Серхио, но он не успел ответить, потому что Хосефа опять затараторила:
— Уехал он, как только вы пропали, на следующий день и уехала. И даже не сказал, когда приедет. Он же не знал, за кем вы уезжали. Расстроился сильно, Сильвию чуть не прибил. Она, бедная, так переживала, и за вас, и что о ней подумали плохо. И даже я подумала, представляете, дон Алехандро? Мне сейчас так стыдно… Но нашлись свидетели и как вы с ней прощались, и как из города уезжали. Вот она обрадуется, что вы появились.