Дон Кихот (с иллюстрациями) (перевод Энгельгардта)
Шрифт:
При этом внезапном нападении Санчо выпрямился и, недолго думая, влепил цирюльнику такой удар кулаком, что у того кровь залила рот. Однако цирюльник схватился за седло и закричал так громко, что все находившиеся в гостинице сбежались на шум. Цирюльник вопил:
– Правосудие! Сюда! Именем короля! Этот вор, этот разбойник с большой дороги украл у меня седло, а теперь хочет меня убить.
– Врешь, – отвечал Санчо, – я не разбойник с большой дороги! Это седло завоевал в честном бою мой господин Дон Кихот.
– В честном бою! – орал разъяренный цирюльник, замахиваясь на Санчо кулаком. – Ах ты, негодяй!
Санчо парировал
Между тем Дон Кихот убедил, наконец, постояльцев оставить хозяина в покое и уплатить ему свой долг. После этого наш рыцарь, уже давно слышавший крики своего оруженосца, бросился в конюшню, чтобы узнать, в чем дело. Видя, как ловко Санчо ведет бой с цирюльником, Дон Кихот с удовольствием убедился в храбрости своего оруженосца и решил, что при первом же удобном случае его следует посвятить в рыцари, ибо он с честью может послужить рыцарскому ордену.
Глава 27, в которой продолжается рассказ о необыкновенных происшествиях на постоялом дворе
Ссора между цирюльником и Санчо Пансой все разгоралась.
– Смотрите, сеньоры, – кричал цирюльник, обращаясь к постояльцам гостиницы, собравшимся во дворе и глазевшим на драку, – этот мошенник украл мое седло. А что оно мое – это так же верно, как то, что бог когда-нибудь пошлет мне смерть. Да вот здесь в стойле находится мой осел, – уж он не станет лгать. Не верите, так примерьте сами: если седло не придется ему как раз впору, зовите меня мошенником. Кроме того, этот разбойник утащил у меня совсем новенький бритвенный таз, за который я платил из собственного кармана целый эскудо.
Услышав это, Дон Кихот не мог сдержаться: он стал между спорящими, разнял их и, положив седло на землю, чтобы оно было у всех на виду, пока не выяснится, на чьей стороне правда, произнес:
– Сеньоры, вам сейчас станет ясным заблуждение, в котором пребывает этот добрый оруженосец, называя бритвенным тазом то, что было, есть и будет шлемом Мамбрина. Этот шлем я отнял у него в честном бою, и с тех пор я его законный владелец! Мне непонятно, о каком седле говорит этот человек. Правда, я припоминаю, что позволил своему оруженосцу взять себе сбрую с коня этого жалкого труса. А если теперь конская сбруя превратилась в седло для осла, то я объясняю себе это не иначе, как чудесным превращением; в рыцарских историях такие превращения случаются постоянно. Вы сейчас убедитесь в этом. Сбегай-ка, сынок Санчо, и принеси сюда шлем, который этому человеку кажется бритвенным тазом.
– Черт возьми, сеньор, – отвечал Санчо, – если у нас нет других доказательств нашей правоты, то окажется, что бритвенный таз такой же шлем Мамбрина, как и эта сбруя – седло для коня.
– Делай, что тебе приказывают, – строго перебил его Дон Кихот. – Не все же, наконец, в этом замке заколдовано!
Когда Санчо принес таз, Дон Кихот показал его всем собравшимся и сказал:
– Сеньоры и кабальеро! Взгляните на этот золотой шлем и судите сами, похож ли он на бритвенный таз. Вот какова наглость этого
– Да уж это верно, – сказал Санчо, – потому что с того самого дня, как мой господин его завоевал, он сражался в нем только один раз, когда освобождал несчастных, закованных в цепи. Не будь тогда на нем этого бритвенного шлема, плохо бы пришлось ему, потому что в этом бою камни на нас сыпались градом.
– Ну, что скажут ваши милости об этих господах, утверждающих, что это шлем, а не бритвенный таз? – вскричал цирюльник.
– А кто осмелится утверждать противное? – воскликнул Дон Кихот. – Если он рыцарь, я докажу ему, что он говорит неправду, а если оруженосец – что он тысячу раз лжет!
Мастер Николас, присутствовавший при этом споре, решил для общей потехи поддержать Дон Кихота; поэтому, обратившись к цирюльнику, он сказал:
– Сеньор цирюльник, знайте, что я – ваш собрат по ремеслу, что уже больше двадцати лет я занимаюсь этим делом, и нет такой бритвенной принадлежности, которая не была бы мне хорошо знакома. Но, кроме того, я в молодости служил солдатом и знаю отлично, что такое шишак, шлем и прочие доспехи. И я утверждаю, что предмет, который этот любезный сеньор держит в руках, так же похож на бритвенный таз, как белый цвет на черный, а правда на ложь. Я заявляю, что это настоящий шлем, хотя у него не хватает многих частей.
– Конечно, не хватает, – сказал Дон Кихот. – Прежде всего у него нет забрала.
– Совершенно верно, – подхватил священник, догадавшись о намерении своего друга цирюльника.
Эта шутка понравилась собравшимся, среди которых было несколько кабальеро, и они в один голос подтвердили, что в руках у Дон Кихота шлем, а не бритвенный таз.
– Господи помилуй! – воскликнул одураченный цирюльник. – Как же это возможно, чтобы столько почтенных людей говорило, что это не таз, а шлем? Такой случай мог бы привести в изумление целый университет. Ну, что ж, если мой таз оказался шлемом, так и седло с моего осла окажется, пожалуй, конской сбруей, как утверждает этот сеньор.
– Седло это или сбруя, должен решить сеньор Дон Кихот, – сказал священник, – ибо во всех рыцарских делах мы все считаем его лучшим судьей.
– Клянусь богом, сеньоры, – сказал Дон Кихот, – в этом замке произошло со мной столько удивительных приключений, что, право, я боюсь с уверенностью судить о любом происшествии, случившемся здесь. По-моему, все здесь совершается силою какого-то волшебства. Вот еще этой ночью я добрых два часа провисел подвешенный за руку и так и не знаю, как и почему свалилось на меня это бедствие. Поэтому с моей стороны было бы легкомысленно брать на себя роль судьи, и я предоставляю это дело на ваше усмотрение, сеньоры. Быть может, именно потому, что вы не посвящены, подобно мне, в рыцари, волшебные силы не имеют над вами власти, – ваш разум свободен, и вы в состоянии видеть вещи, происходящие в этом замке, такими, какие они есть в действительности, а не какими они мне кажутся.