Дон-Кихот
Шрифт:
Рыцарь и оруженосец в глубокой задумчивости следуют дальше, пока не исчезают в вечерних сумерках.
9.
В просторной кухне усадьбы Дон-Кихота за большим столом собрались его друзья и близкие.
Поздний вечер.
Дождь стучит в окна. Ветер воет в трубе. Экономка перебирает фасоль в небольшой глиняной чашке. Племянница вышивает у свечки. Священник и цирюльник пристроились поближе к очагу.
Племянница. Бедный дядя! Как давно-давно уехал он из дома. Что-то он делает в такую страшную непогоду?
Экономка.
Стук в дверь.
Экономка. Ну вот опять! Войдите!
Вбегает Альдонса.
Экономка. Слава богу, это всего только Альдонса. Что тебе, девушка? Ты принесла нам цыплят?
Альдонса. Нет, ваша милость, принесла удивительные новости о нашем сеньоре!
Экономка. Что я говорила! Какие? Он ранен? Болен? Умирает?
Альдонса. Что вы, сеньора! Новости гораздо более удивительные. Он влюбился!
Племянница. Пресвятая богородица!
Альдонса. Вот и я так сказала, когда услышала. Слово в слово. Влюбился наш сеньор в знатную даму по имени Дульсинея Тобосская. Отец мой родом из Тобосо и говорит, что в детстве видел такую.
Экономка. Значит, она старуха!
Альдонса. А мы так порешили, что это ее дочь или даже внучка, потому что уж больно сильно влюбился наш сеньор. Колотит людей в ее честь, не разбирая ни титула, ни звания. И вздыхает целыми ночами. И слагает ей песни. И говорит о ней ласково, как о ребенке или птичке. Я даже позавидовала.
Экономка. Чему?
Альдонса. Меня никто небось так не полюбит.
Племянница. А Педро?
Альдонса. Он только тискает да щиплется. Счастливая Дульсинея Тобосская!
Стук в дверь.
Экономка. Ну вот опять! Войдите!
Дверь распахивается, и в комнату входит человек в промокшем насквозь плаще. Глаза и нос красны, не то от непогоды, не то от природы. Длинные усы свисают уныло. Впрочем, едва войдя в комнату, он подкручивает их воинственно.
Неизвестный. Здесь ли проживает идальго Алонзо Кехано, именующий себя Дон-Кихот Ламанчский?
Экономка. Здесь, ваша милость.
Неизвестный. Он дома?
Экономка. Нет.
Неизвестный. Жаль, ах как жаль. Жаль от всего сердца. Будь он дома — я бы его арестовал.
Племянница вскрикивает. Альдонса забивается в угол.
Цирюльник и священник встают.
Неизвестный. Обидно. Ну да ничего не поделаешь, другим разиком. Не найдется ли у вас стакан вина?
Экономка. Как не найтись! Снимите плащ, сеньор. Садитесь, пожалуйста! Вот сюда, к огню.
Священник. Вы из братства Санта Эрмандад?
Неизвестный. Да, я стрелок славного старого Толедского братства Санта Эрмандад. Вот уже много лет боремся мы с преступлениями, а они, как нарочно, благодарю вас, все растут в числе. Прекрасное вино.
Экономка. Что же натворил наш идальго?
Стрелок. Сразу
Цирюльник. Какой ужас!
Стрелок. И отобрал у него медный бритвенный тазик ценой в семь реалов.
Священник. Зачем?
Стрелок. Заявил, что это золотой волшебный шлем, да и носит его на голове.
Цирюльник. Какой ужас!
Стрелок. Ну ограничься он этим — ладно. Так нет. По случаю засухи крестьяне одной деревни — люди разумные, почтенные — решили собраться на предмет самобичевания. Благодарю вас. Прекрасное вино. О чем я? Ах да. Подняли они, стало быть, статую мадонны. Бичуют себя по-честному, не жалея плеток, вопят о грехах своих. Все чинно, разумно. Вдруг — раз. Ого-го-го! Топ-топ, скачет верхом наш сеньор-безумец. О-о-о! У-уй-уй! И разогнал бичующихся. Принял, нечестивец, мадонну за некую пленную или там похищенную.
Священник. Какой ужас!
Стрелок. Ужас, такой ужас, что, если бы не ваше вино, у меня, человека привычного, и то встали бы волосы дыбом. Напал на стадо баранов, крича, что это войско каких-то злых волшебников, и пастухи избили вашего сеньора чуть не до полусмерти. Да не плачьте, барышня! Ваш папаша — такой здоровяк, что встал после этого да и пошел.
Племянница. Он не отец мой, а дядя.
Стрелок. Тем более не стоит плакать. Конечно, мы понимаем, что он не в себе. Однако есть сумасшедшие в свою пользу, а ваш сеньор безумствует себе во вред. А может, достаточно? Впрочем, наливайте. Чего вы кладете мне в сумочку? Пирог да кошелек? А зачем? Ну, впрочем, воля ваша. С дамами не спорю, ха-ха-ха! Беда в том, что он сумасшествует как-то… как-то этак… Жалуются многие! У меня к вам такой совет. Заманите вы его домой, как птичку в клетку. Похитрей. Тут, мол, угнетенные завелись. Цып-цып, на помощь. А как он войдет, раз — и на замок.
Священник. Вы правы, добрый человек. Так мы и сделаем.
Стрелок. Да, я прав. Простой стрелок — а всегда прав. Благодарю вас. Сеньора племянница и вы, сеньора, глядите веселее. Я ваш слуга. В среду на будущей неделе будут одну еретичку душить железным ошейником. Милости просим. Только скажите: Алонзо — и вам местечко на балконе над самой виселицей. Пожалуйста! А в субботу жечь будем ведьму. Милости просим, пожалуйста, в самый первый ряд, сразу за стражей. А сеньора Дон-Кихота цып-цып-цып — и в клеточку. И все будет славненько, и все будут довольны.
Уходит.
Священник в волнении вскакивает с места:
– Нельзя терять ни минуты времени. Добрый человек дал прекрасный совет.
Цирюльник. Научно говоря, следует начать с уничтожения книг.
10.
Дверь в библиотеку Дон-Кихота снята с петель. Священник и цирюльник в фартуках работают прилежно, закладывают ход в библиотеку кирпичами, замазывают известью.
Экономка пристроилась возле. Шьет.
Племянница сидит на скамеечке, держит в руках маленькую книжечку в кожаном переплете. Глядя в нее, она спрашивает, как учительница ученика, то священника, то цирюльника.