Дон Вито Дамблдор
Шрифт:
— А вообще, магглокровка, не борзей, — ещё более холодно посмотрел на него старшекурсник. — А то вместо занятий, будешь вечно в больничном крыле пропадать. Ты в нашем мире никто. Научись для начала вежливости.
Красный от сжигавшей его ярости, Эдвард встал и ушёл в спальню.
Через несколько секунд молчания гостиная вновь наполнилась шумом голосов. Аристократы обсуждали произошедшее, и большинство решило, что Дамблдор-Гонт был предельно корректен по отношению к зарвавшемуся магглорожденному.
— Всё же он Дамблдор, — жёстко усмехнулась Булстроуд, что сидела в окружении подруг. — Профессор тоже
Первокурсники тоже продолжали общаться. Девочки шушукались на своём диване, периодически поглядывая на Тома и сидящих рядом Блэков.
— И что он к тебе прицепился? — недоумённо спросил Альфард у Тома.
— Банальная зависть. Эверли, возможно, навоображал себе, что я, как приютский, буду в ещё худшем, чем у него, положении. А тут, оказалось, что у меня отец и мать волшебники. Вот ему и обидно стало.
В своей комнате Эдвард ничком бросился на кровать. Его душила злость на несправедливость волшебного мира. Почему одним достаётся всё, а ему ничего?
Когда в комнату вернулись остальные ребята, по лицу Эверли уже ничего нельзя было прочесть.
— Ну, ты дал! — восхищённо посмотрел на него Лестрейндж. — Я тоже ненавижу Дамблдоров, ведь отец Томаса убил моего дядю. Но высказать ему в глаза? Ты был слишком неосмотрителен, — Френсис осуждающе покачал головой.
— Он меня бесит, — прошипел Эдвард. — Ведёт себя, словно не приютский сирота, а аристократ, в чёрт его знает каком поколении!
— По отцу нет, а по матери он действительно из очень древнего рода. Гонты, чтоб ты знал, последние прямые наследники Салазара Слизерина, основателя нашего факультета, — пробасил Нотт, усаживаясь на свою кровать.
— Ты повёл себя, как гриффиндорец, — по лисьи усмехнулся Розье, заходя в комнату. — Надо быть хитрее. А так, ты только насторожишь своего недруга.
— Спасибо за поддержку и давайте уже спать, — зло прошипел Эдди и задёрнул балдахин.
Ребята тоже начали укладываться, а Эдвард ещё раз прокручивал произошедшее и злился. Он-то рассчитывал, что приютский сирота, услышав оскорбление, тут же бросится на него с кулаками. После чего Эдвард его изобьёт и поставит на место. А этот хитрый гад так всё перевернул, что сам Эдди выглядел несдержанным дураком в этом конфликте. «Надо учиться быть холоднокровным, — решил про себя мальчик. — А Томасу я ещё отомщу. Способ найдётся рано или поздно».
***
Снизу доносилась негромкая музыка, нисколько не отвлекая от работы. На столе парила кружка с великолепным кофе, принесённая домовиком «Белой Виверны». В окно падал серый осенний свет Лютного переулка, поэтому в комнате горели магические фонари. В кабинет Корлеоне постучали, а потом в проёме двери нарисовалось встревоженное лицо Марлоу.
— Что ты хотел Джон? — Вито отложил в сторону бумаги.
— Там залётных магов поймали. Они в порту Дувра устроили свою базу. Немцы, — доложился Марлоу. — Их в подвале Оушен кошмарит.
— Хорошо, — кивнул Корлеоне вставая.
Спустившись по лестнице в подземелья под кабаком, Вито в сопровождении Марлоу зашагал по коридору. В пыточной горел очаг, а на цепях висело трое человек. Перед ними прохаживался туда-сюда Оушен, иногда подпаливая висевших пленников факелом, который держал в руке.
Джек Леман сидел напротив четвёртого из захваченных немцев. Маг сидел перед ним голый на ржавом железном стуле, обездвиженный магией. По лбу Лемана катились тяжёлые капли пота. Поединок разумов длился уже несколько часов. Наконец, маг откинулся на стуле и со злостью выдохнул:
— Не могу пробиться. Блок стоит. Мне не по силам его вскрыть, босс, — повернулся он виновато к Корлеоне.
— Нечего страшного Джек, иди отдыхай. Я сам займусь нашими гостями.
Марлоу тяжело вздохнул и вышел из помещения вместе с Леманом. Ему не хотелось видеть то, что здесь скоро произойдёт.
Корлеоне посмотрел на сидевшего на железном стуле немца.
— Зачем вы приехали в Англию, герр Штокман? Неужели в Германии стало так плохо. Или вы немецкий разведчик? — он ещё раз попытался поймать взгляд пленника, но тот, титаническим усилием воли закрыл глаза, превозмогая наложенные заклинания неподвижности. Корлеоне посмотрел на Оушена, и тот тут же отвесил прикованному человеку мощную оплеуху. Голова немца мотнулась и из лопнувшей губы потекла кровь.
— Германия не воюет с Англией, — прохрипел волшебник, не открывая глаз. — Мы вообще ни с кем не воюем. Согласно Мюнхенскому договору, наша страна имеет право ввести войска в Судеты. Там живут немцы, и они просят нас о помощи. Ваш маггловский премьер Чемберлен не возражал, как и другие, кто подписал соглашение.
— Тогда какого Мордреда вы тайком прибыли в Англию и решили развернуть здесь филиал вашей Аненербе? — хмыкнул Вито. — Может Гриндевальд и от Англии хочет оттяпать кусок? Или вы для его марионетки Гитлера, разведываете портовую инфраструктуру, чтобы потом всё разбомбить к Моргане? Говори! — снова сделал он знак Оушену. Тот, оскалившись, приложил горящий факел к животу, и комната наполнилась криками и запахом палёной плоти. Пленник потерял сознание, а Вито досадливо цыкнул.
— «Вулнера санентур», — взмахом палочки Корлеоне восстановил повреждения. — Продолжим, герр Штокман. Но если вы по-прежнему будете со мной недостаточно откровенным, то я не буду вас больше лечить.
Через два часа Корлеоне тяжело потянулся и кивнул Оушену.
— Приберись тут. По крайней мере, мы теперь знаем, что забыли немцы в нашей стране. Надо будет послать ребят в остальные порты. Я уверен, что подобные группы и там попытаются свить гнёзда. Пусть гриндевальдовцы знают, что мы не допустим пришельцев на свою территорию.
Он шёл по коридору к выходу, а сзади раздавались истошные крики и утробный рёв голодного оборотня.
***
Мрачное тёмное здание Германского министерства магии выглядело чёрной скалой, подсвеченной тусклыми фонарями на площади. Перед центральным входом негромко шумел фонтан, а вокруг него на высоких постаментах стояло десять статуй выдающихся магов прошлого. Все они будто с надеждой смотрели на министерство, незримо охраняя волшебный мир выдающейся немецкой нации. На третьем этаже в одном из окон до сих пор горел тусклый свет. За монументальным столом из красного дерева сидел волшебник, в чёрном френче и белой рубашке, готовый привести Германию к небывалому величию.