Донецко-Криворожская республика: расстрелянная мечта
Шрифт:
О Харькове, как можно видеть из данного перечня, в Киеве пока и не мечтали.
На данной конференции особо бурные дебаты развернулись вокруг того, «какие губернии должна в себя включать Юго-Западная область». И решение было следующим: «Признать необходимым создание Юго-Западного областного объединения, включая Киевскую, Черниговскую, Подольскую, Волынскую, Полтавскую и Херсонскую губернии». Таким образом, попытка № 1 включить в состав Юго-Запада хотя бы некоторые промышленные регионы не увенчалась успехом [210] .
210
Там же, с. 43.
1 июля 1917 г. киевляне вновь созвали коллег из других регионов, пригласив представителей пяти украинских губерний и при этом отдельно позвав представителей Одессы, Харькова, Николаева и Екатеринослава. На эту конференцию, названную Южно-Русской, харьковцы делегировали Артема. Состоялась она в Киеве 10–12 июля с довольно большим представительством – было
211
Большевистские организации Украины, с. 192, 203–204, 707.
Тогда же было принято решение об издании партийной литературы «на языках народностей, населяющих Юго-Западный край», и начаты внутрипартийные разговоры о том, чтобы называть этот край Украиной, а саму организацию – украинской. Заметим, Екатеринославская и Харьковская губернии к Украине еще никоим образом большевиками не относились.
В начале октября секретариат ЦК РСДРП(б) вынужден был констатировать, что партийный центр Юго-Западного края не может распространить свое влияние и на Юг: «Вы почти не связаны с Симферополем, Евпаторией, Севастополем, а Николаев примкнул к Донецкой области. Нам кажется, было бы вообще целесообразнее в вашу область включить губернии: Киевскую, Черниговскую, Полтавскую, Волынскую, Подольскую. Это и была бы Юго-Западная область. Губернии же Херсонскую и Таврическую с присоединением Кишиневской выделить в особую, Южную область» [212] .
212
Там же, с. 350.
Из данного пассажа видно, что руководство большевистской партии к октябрю 1917 г. видело ту территорию, которую через пару лет начнет называть Украиной, как три отдельных региона – Донецкая, Южная и Юго-Западная области. Границы последней почти полностью совпадали с границами, которые Временное правительство определило для Украины. Большевиками же слово «Украина» в политическом контексте еще широко не использовалось.
8 ноября, то есть на следующий день после провозглашения Центральной Радой своего третьего Универсала, объявившего Украиной девять южнорусских губерний, областной комитет РСДРП(б) Юго-Западного края обратился с призывом созвать в декабре в Киеве краевой съезд большевиков «всей Украины», разослав приглашение в Харьков и Екатеринослав, то есть решил действовать в рамках тех регионов, которые были перечислены Радой. Через три дня этот же обком уведомил ЦК о своем намерении создать «социал-демократию Украины в противовес Украинской СДРП», то есть в противовес Винниченко и Петлюре [213] .
213
Там же, с. 405, 414.
Там же, с. 468.
Как видели в ЦКРСДРП(б) административное деление Юга России осенью 1917 г.
Эта инициатива первоначально не нашла поддержки в Смольном. В 20-х числах ноября Яков Свердлов, член большевистского ЦК, отвечающий за организационное построение партии, продиктовал ответ: «Создание особой партии украинской, как бы она ни называлась, какую бы программу ни принимала, считаем нежелательным. Предлагаем посему не вести работы в этом направлении. Иное дело созыв краевого съезда или конференции, которые мы бы рассматривали как обычный областной съезд нашей партии. Ничего нельзя было бы возразить против наименования области не Юго-Западной, а Украинской»1. Из этого письма видно, что к началу декабря 1917 г. большевики уже не возражали против использования названия «Украина», но видели этот регион исключительно в границах, определенных еще Временным правительством.
Причем этот вопрос ими считался настолько непринципиальным на фоне других неотложных дел по обустройству своей молодой власти, что на заседании ЦК РСДРП(б) от 29 ноября не нашли на него времени, передав на рассмотрение «четверке» членов бюро. Вот как этот вопрос был отражен в протоколе заседания: «Украинские с.д. просят разрешения именоваться с.д. рабочей партией Украины ввиду того, что Российская СДРП по-украински звучит русская. Ввиду необходимости обсудить все данные за и против и отсутствием времени – этот вопрос передается в бюро ЦК (Сталин, Ленин, Троцкий и Свердлов)» [214] . Обращает на себя внимание аргументация киевских большевиков по поводу необходимости появления слова «Украина» в названии партии: исключительно в связи с тем, что слова «российский» и «русский»
214
Большевистские организации Украины, с. 476.
3-5 декабря в Киеве, где к тому времени верховной властью себя объявила Центральная Рада и в спешном порядке готовился I Всеукраинский съезд Советов, состоялось заседание того самого «всеукраинского» съезда РСДРП(б), которое дружно проигнорировали, несмотря на разосланные приглашения, большевики Донецко-Криворожской области и Юга. На съезде присутствовало 47 делегатов всего-то от 24 партийных организаций Юго-Западного края, что свидетельствует о слабости большевиков в регионах, именуемых ныне Центральной Украиной [215] .
215
Солдатенко, Українськая революція. Історичний нарис, с. 360.
Самые бурные дебаты вызвал как раз вопрос о переименовании организации в украинскую. За это выступили учитель Василий Шахрай (один из немногих в тогдашнем руководстве киевских большевиков, кто мог публично выступать на украинском языке), Георгий Пятаков («если мы останемся под прежним названием, то будем всегда россиянами»), Владимир Затонский («для того, чтобы наша партия была массовой, нужно выкинуть название российская»). Против были Иван Кулик («называть же нашу краевую организацию украинской нельзя, потому что это шовинизм и нас могут смешать с другими украинскими партиями») и сама Евгения Бош («на Украине мы не можем организовывать отдельную партию») [216] . Самое интересное, что сей факт она скромно замолчала в своих подробных мемуарах. Равно как и то, что именно по инициативе Бош в конце съезда, все-таки принявшего решение о переименовании, было озвучено особое мнение меньшинства, которое протестовало против данного решения.
216
Большевистские организации Украины, с. 495–500.
Так фактически родилась украинская партия большевиков. Решение о переименовании было принято, несмотря на все возражения, во многом благодаря давлению непререкаемого в среде киевских ленинцев лидера местной организации – Георгия Пятакова. Не пройдет и трех недель, как его родной брат Леонид будет зверски замучен украинскими гайдамаками, вырезавшими ему, еще живому, сердце саблями…
Скрыпник Николай Алексеевич
Родился 13 (25) января 1872 г. на станции Ясиноватая Екатеринославской губернии, в семье железнодорожного служащего. Национал-коммунист, член РСДРП(б) с 1897 г.
Последовательный борец против создания и существования Донецко-Криворожской республики, сыгравший в ее судьбе определяющую роль.
Детство провел, кочуя по железнодорожным станциям Юга России – по мере карьерного продвижения своего отца. Учился в Изюмском и Курском реальных училищах, затем – в Петербургском технологическом институте.
По собственному признанию, украинским националистом стал раньше, чем коммунистом. За революционную деятельность арестовывался 15 раз, 7 раз приговаривался к ссылке. Один раз приговаривался к смертной казни.
После Февральской революции вернулся в Петроград, в декабре 1917 г. направлен по решению ЦК РСДРП(б) на Украину, где стал основным оппонентом Артема по поводу судьбы ДКР и границ Украины. Проявил себя талантливым аппаратным интриганом, убедив Москву в необходимости присоединить к Украине ДКР.
Возглавлял советское правительство Украины. С 1927 по 1933 г. был наркомом образования УССР, став творцом дикой советской украинизации, активно боролся против русского и за «галицкий» вариант украинского языка.
7 июля 1933 г., в разгар кампании против него, которая неминуемо закончилась бы расстрелом, покончил с собой.
Похоронен в Харькове. Сейчас там о нем напоминает улица Скрыпника (бывший Сердюковский переулок), находящаяся недалеко от улицы, названной в честь Артема – его вечного оппонента. Направления этих улиц перпендикулярны друг другу.
Несмотря на то что Юг и Донецко-Криворожский регион не считали киевскую организацию своей, на съезде не раз поднимался вопрос о необходимости считать частью Украины и пролетарские центры – Харьков, Екатеринослав, Одессу и др. Мало того, киевляне считали, что партийным центром Украины должен быть любой пролетарский город, только не Киев. Бош обосновывала это так: «Если краевой орган останется в Киеве, то он обречен на гибель благодаря отсутствию типичного пролетариата». Ей вторил Владимир Люксембург: «Центр нельзя оставлять в Киеве; нужно его перенести в Екатеринослав, сильный пролетарскими массами» [217] . Как видим, несмотря на то что ни ЦК партии, ни сами большевики Донецко-Криворожского бассейна не считали Екатеринослав частью новообразования Украина, киевские большевики солидаризировались с Центральной Радой по вопросу распространения этого образования на промышленные губернии Юга России. Причем выдвинули аргумент, который затем станет решающим при определении границ будущей советской Украины: необходимость выстраивать свою партийную работу в украинской деревне, опираясь на сознательный пролетариат, дефицит которого резко ощущался в украинских губерниях.
217
Большевистские организации Украины, с. 498–499.